Таня. Честно говоря, у меня чувство реальной опасности тогда ещё не появилось (речь идёт о событиях утра 19 августа — Б.Е.). На фоне этого чудесного летнего утра… Хотя вокруг дачи уже было очень много ребят с автоматами.
Папа решил ехать. Надел бронежилет и коричневый костюм. У него выглядывали уголки от бронежилета из-под пиджака. Я подошла и поправила, чтобы не было заметно. У меня возникла ужасная, невозможная мысль, что, может быть, я вижу папу в последний раз.
Наина. Я говорю: «Что вы защищаете тут этим бронежилетом? Голова-то открыта. А главное — голова». Но что толку им говорить. Он уезжает, а дети ему: «Папа, вся надежда только на тебя. Только ты сейчас можешь всех спасти». А я говорю: «Слушай, там танки, что толку от того, что вы едете? Танки вас же не пропустят». Он говорит: «Нет, меня они не остановят». И тут мне стало страшно. У меня появилось ощущение, что может случиться все. Когда он уехал, мы были как на иголках. Мы звонили без конца. Доехал, не доехал? Наконец нам позвонили, что он в Белом доме. Это ожидание было целой вечностью.
Мы решили, что надо и нам действовать. Стали передавать в новые адреса написанное в Архангельском обращение к народам России. Потому что уже кто-то сказал, что телефоны не отвечают. Обрыв? Передать успели только в Зеленоград.
Лена. А мы с Лёшей решили найти на дачах факс. На одной даче нашли, стали передавать.
Лёша (Танин муж). Я позвонил к себе на работу, там ведь тоже был факс, и попросил, чтобы и оттуда во все адреса передавали обращение.
Лена. Первый факс прошёл, а второй после одной странички отключился. Дальше не идёт. Мы промучились довольно долго, пытаясь по всем номерам пробиться, но не удалось. Вернулись к себе в дом. А тут уже приехали за нами. Стоял «рафик» и ребята с автоматами. Охрана — Юрий Иванович, Алёша. Мы решили, что отправляем маму с детьми.
Наина. Мы поехали на «рафике» и двинулись какими-то окольными путями.
Таня. Но сначала собрали вещи, я побежала в теплицу — за рассадой мы ухаживали все лето, первый раз посадили там огурцы и помидоры — собрала что можно. Дети притихли, когда увидели людей с автоматами.
Лена. Мы посадили ребят в машину и дали им инструкцию: как только скажет Юрий Иванович, надо ложиться на пол и не спрашивать, почему. Боря спрашивает: «Мама, они в голову стрелять будут?» Вот эта фраза нас потрясла. Я подумала: не знаю, как это все кончится, но ужасно, когда дети задают такие вопросы.
Наина. Когда я сегодня читаю про Грузию, Абхазию, про Осетию и Ингушетию, у меня всегда перед глазами стоят наши дети. В них не стреляли, но и то, что было — ужасно. А на Кавказе, в Нагорном Карабахе, всюду, где льётся детская кровь! И вот когда смотришь, как бабушка, дедушка или мама держит за руку ребёнка и бежит, чтобы спастись, а эти политики что-то там ещё выясняют — такой охватывает гнев!