И ещё меня поразило, как дети вдруг осознали все, абсолютно все и молчали.
Лена. На «Волге» Лёша, Таня и я поехали домой. Пока ехали по Калужскому шоссе, все было тихо. А когда свернули на кольцевую, ехали уже все время мимо танков. Они заняли правую, самую крайнюю полосу и шли один за другим. Было неприятно видеть, как наши же ребята сидят на танках, такие весёлые, улыбающиеся. Мы думали: неужели они будут стрелять? Ведь свои же!..
Лёша. Колонна гигантская шла. Многие машины у них ломались, и они их дружно стаскивали на обочину. По Минскому шоссе доехали до гостиницы «Украина» — перекрыто. Стоят БТРы. Развернулись. Поехали через Шелепихинский мост. Но он тоже был перекрыт. Пришлось ехать через Мневники. В конце концов добрались до Белорусского вокзала, а там уже рядом — дом.
Лена. Когда ехали в районе Филей, возникло ощущение, что все это происходит во сне. Мы в таком напряжении мчимся, достаточно реально осознавая происшедшее. А вокруг люди спокойно идут в магазин. В этих районах на окраинах течёт обычная жизнь.
Лёша. Что на окраинах, если даже в центре у метро женщины спокойно покупали в лавках овощи, арбузы. Казалось, что ничего не происходит.
Лена. Это позже мы сообразили: они же ещё не видели танков, не знали, что на Москву надвигается. Мы приехали домой, зашли в квартиру. Женя Ланцов (сотрудник охраны — Б.Е.) уже был там. И он нам говорит: «Ребята, к окнам не подходите». От этого напряжение усилилось. Не подходить к окнам, не выходить на балкон…
Таня. Лёша в понедельник рвался пойти на работу. Валера у нас был в полёте. Я говорю: «Лёша, ты сейчас единственный у нас мужчина, неизвестно, как все сложится, ситуация такая напряжённая. Я тебя очень прошу, останься, никуда не ходи. Ну, представь, кому-то из женщин плохо станет, мало ли что». И он в понедельник не пошёл на работу, хотя там все его ребята собрались.
Лёша. Страшно было в ночь с понедельника на вторник, когда мы вообще ничего не понимали, а внизу (в комнате для охраны — Б.Е.), помню, ребята из охраны ночевали на полу, их было человек пять. Я по лестнице спускался покурить, они мне говорят: интересные дела, если они нас решат брать — у нас два автомата на пятерых.
Таня. В эту ночь мы не спали. У нас были включены телевизор, радио, мы слушали «Эхо Москвы», Би-би-си.
Ночью я звонила в Белый дом, мне говорили: все нормально, папа практически не спит, он непрерывно работает, настрой боевой. Но больше всего мы боялись за людей у Белого дома.
Лена. У нас во дворе все время стояла военная машина, похожая на хлебный фургон. Все эти дни. Самым тяжёлым для всех нас был вечер 20 августа, когда Станкевич объявил по радио: «Всем женщинам покинуть Белый дом». Вдруг Женя Ланцов заходит и говорит: «Ребята, лучше уехать. Собираем детей».