Но две недели назад я принес на рынок то, что прежде и не подумал бы продавать, – вуаль, которую оставила мне Арла. На протяжении многих лет она то бередила мне душу, то утешала меня. Много раз, когда ночное одиночество хватало за горло, я доставал эту тряпку из ящика под кроватью и крепко сжимал в руках. Как часто разговаривал я с этим зеленым отрезом, словно под ним все еще скрывалось ужасное лицо возлюбленной. Сколько раз я спрашивал, зачем она оставила его мне – в знак прощения или как напоминание о моем преступлении?
Той ночью, перед очередным походом на рынок, меня вновь позвали принимать роды. С роженицей все было в порядке, а вот ребенок родился мертвым. Больше часа я бился, пытаясь вернуть его к жизни, хотя с самого начала догадывался, что все это бесполезно. Никто не обвинял меня в случившемся, и, несмотря на мерзкий осадок в душе, я не винил себя и сам.
Возвращаясь домой, я залюбовался необъятным звездным небом и вдруг, не знаю почему, внезапно почувствовал, что прошлое отпустило меня. В голове сама собой возникла мысль: «Пора тебе продать эту вуаль, Клэй. И не просто избавиться от нее, а именно продать. Не важно, за какую цену, главное – найти того, кому она нужна».
Наутро рынок был полон: отчаянно торговались сельчане, резвились и играли дети, невероятные, но поучительные истории рассказывали старики. Закинув мешок с травами на плечо, я влился в рыночную суету.
Для начала я решил спустить свой всегдашний товар. Жители Вено хорошо знали и меня, и качество моих снадобий. Люди описывали свои недуги, а я советовал им, что купить и что сделать, чтобы облегчить страдания. Поторговавшись немного, я выменял моток ниток, несколько иголок из рыбьих костей, немного соли и ориана – молотых южных бобов, из отвара которых получается жалкое подобие озноба. Наконец я извлек из кармана зеленую вуаль и стал пытаться продать и ее.
Кому я ни предлагал сей необычный предмет, все только вежливо отнекивались да отводили глаза. Со дня исчезновения Арлы прошли годы, но обитатели Вено так и не смогли преодолеть суеверный ужас. С тем же успехом я мог предлагать им купить сдернутый с покойника саван.
Вскоре ко мне подошел мой хороший приятель Дженсен Ватт, владелец пивоварни, гнавший напиток, известный в народе как дикий эль.
– Клэй, – сказал он, дружески обняв меня за плечи, – эта тряпица – штука слишком личная, чтобы ее продавать. Ты принимал роды у моей жены и не взял никакой платы, к тому же я еще не отдал тебе карточный долг… Если в чем-то нуждаешься, так и скажи – до захода солнца я пришлю тебе все что нужно.