Она по-прежнему молча, вся дрожа, смотрела на него.
— Ты это серьезно говоришь? — спросила она наконец.
Джек наклонился вперед, страсть исказила его черты. В эту секунду он выглядел опасным, как загнанная пантера.
— Каждое слово — правда. Скажи «да», Фрэнси. Пожалуйста! Твоя жизнь в моих руках.
Джек видел, что она борется с собой, видел, как эмоции раздирают ее, вытягивая остатки воли. Но через секунду это выразительное лицо вновь стало бесстрастным, отстраненным, холодным. Потом, очень медленно, в глазах проступило нечто вроде нежности. Нежности и молчаливой покорности.
И вдруг Фрэнси опустилась перед ним на ковер с какой-то необыкновенно волнующей угловатой грацией. От этого движения и от того, что она сказала, глядя на него снизу вверх, Джек едва не потерял сознание.
— Хорошо. Я выйду за тебя.
— О, Фрэнси!
— Но все будет так, как ты обещал.
— Все что угодно. Все. Я готов умереть за тебя.
— И кроме того, я должна закончить одну работу. Мне понадобится время. Несколько месяцев.
— Все что угодно, — повторил Джек, опускаясь на ковер рядом с ней.
Они долго сидели молча, глядя в глаза друг другу, соединенные и разделенные миллионом мук и прежних радостей, а теперь еще и обещанием того, что должно изменить их жизнь, того, что казалось невозможным всего день тому назад.
КНИГА ТРЕТЬЯ. ШАХ И МАТ
Нью-Йорк, 19 января 1960 года
Скотт Монтигл сидел за полированным столом красного дерева напротив Антона Магнуса в его кабинете в особняке на Парк-авеню. Оба только что за ужином вели сдержанную вежливую беседу с Джули и миссис Магнус. Потом женщины спустились вниз, в гостиную, а Антон привел Скотта сюда для серьезного разговора.
Все эти месяцы Джули не знала, как поступить. Ее собственный ужас перед отцом стал для нее таким же привычным и естественным, как дыхание, но она не желала втягивать во все это Скотта. Джули попыталась убедить его подождать ее в Лондоне. После неизбежного скандала и лишения наследства она просто пришлет Магнусам официальное приглашение на свадьбу. Захотят приехать — их дело.
Для нее это было бы лучшим выходом. Но Скотт, приверженец старых обычаев и традиций, переходящих в семье Монтиглов из поколения в поколение, хотел официально просить у старика руки его дочери.
Поразмыслив, Джули решила ему не мешать. Она гордилась мужеством жениха. Магнус, несомненно, не одобрит выбор дочери, но поскольку Скотту не было дела до магнусовского богатства, согласие семьи ничего не значило. Джули доставляло удовольствие представлять себе, как обозлится отец, узнав, что с его желаниями никто не собирается считаться. Кроме того, она давно поняла, что за обманчиво-мягкой внешностью Скотта скрывалась сильная воля, делавшая его достойным противником Антона Магнуса. И потом, он не имел никаких финансовых дел со стариком и с этой стороны тоже был неуязвим.