– Так что вы хотели узнать? – спросил он.
– Вы помните ту женщину?
– Я прекрасно помню ее манто. Разумеется, помню и ее саму. Миссис Болдт, кажется.
– Совершенно верно. Скажите, когда вы видели ее последний раз?
Он снова принялся разглядывать мех. Сделав разрез, подошел к одной из машин и жестом показал мне, чтобы я подошла ближе. Сел на стул и начал шить. Теперь мне стало понятно, что агрегат, который я вначале приняла за допотопный "Зингер", на самом деле представляет собой специальную машину для сшивания меха. Жак сложил вместе два куска меха и заправил край в отверстие между металлическими дисками, похожими на серебряные доллары. Машина застрекотала, обметывая края, а Жак ловкими движениями пальцев убирал мех, чтобы он не попал в шов. На всю операцию ушло секунд десять. Затем он разгладил шов, проведя по нему большим пальцем. Мне показалось, что на шкурках не меньше шестидесяти таких швов, отстоявших друг от друга на каких-нибудь четверть дюйма. Меня так и подмывало спросить, что это он делает, но не хотелось его отвлекать.
– Она пришла где-то в марте, сказала, что хочет продать манто.
– А откуда вам известно, что это было ее манто?
– Потому что я спросил документы и чек. – В его голосе вновь послышалось раздражение.
– Она не сказала, почему хочет продать его?
– Сказала, что оно ей надоело. Она хотела норку, возможно, светлую. Я предложил ей выбрать из имевшихся в продаже, но она сказала, что предпочитает получить наличными. Мне не хотелось платить наличными за поношенную вещь. Как правило, я не имею дела с подержанным товаром. Его не берут, так что это сплошная головная боль.
– Судя по всему, вы все же сделали для нее исключение.
– Да, знаете ли. Дело в том, что рысь была в превосходном состоянии, а моя жена уже давно ко мне приставала, чтобы я сделал ей такую. У нее, правда, и так пять штук, но когда эта подвернулась, я подумал... почему не порадовать старуху? Мне же нетрудно. Мы с миссис Болдт немного поторговались, наконец договорились на пять тысяч долларов. Нас обоих это устраивало, тем более что у меня и шляпка была подходящая. Я только сказал, что ей придется заплатить за чистку и перекрой.
– Зачем было перекраивать?
– Моя жена недотягивает до пяти футов. Если быть до конца точным, в ней четыре фута одиннадцать дюймов. Только не вздумайте ей сказать, что я проболтался. Она считает, что у нее чуть ли не врожденный дефект. Да вы, наверное, сами знаете – коротышки с детства начинают носить обувь на высоких каблуках, стараются казаться выше, чем они есть на самом деле. Знаете, что она в итоге сделала? Научилась кататься на роликовых коньках. Говорила, что только так чувствует себя полноценным человеком. Словом, я подумал – а подарю-ка ей эту рысью шубу. Отличная вещь. Вы сами-то ее видели?