– Нет! Не покидай меня! – закричала Мэри. Аннунсиата возвысила голос:
– Если вы останетесь здесь, вам придется здесь и рожать. Пойдемте, я помогу вам.
Она протянула руки и обхватила Мэри. Мэри осторожно пошла вперед, поминутно останавливаясь. Она оказалась слишком тяжелой для Аннунсиаты, к тому же могла передвигаться, почти полностью навалившись на девушку. Мэри снова закричала, скорее от тревоги, чем от боли, и Аннунсиата с трудом сдержала собственный крик, так как Мэри грузно осела на ее еще не совсем здоровое плечо. Изо всех сил поддерживая Мэри, Аннунсиата дошла до конца подвесного моста и через ворота вошла во двор. Она громко и чуть не плача звала на помощь – должен же кто-то быть в доме.
– Эй, кто-нибудь! Есть здесь кто-нибудь?
– Помоги мне дойти до спальни, – простонала Мэри. – Скорее!
– Да где же все? – сердито воскликнула Аннунсиата. Она не хотела оставаться одна рядом с мучающейся женщиной. – Эй, кто-нибудь!
Мэри почти согнулась пополам и уже не сдерживала себя, забыв о скромности. Они подошли к лестнице и начали карабкаться по ней, когда наконец появились двое слуг – старик и старуха, и молча застыли у подножия лестницы. Аннунсиата чуть не расплакалась от облегчения.
– У хозяйки начались роды, вы должны помочь, – проговорила она. Старики непонимающе смотрели на нее. – Да не стойте, как столбы, делайте же что-нибудь! – Аннунсиата пришла в ярость. – Позовите кого-нибудь или сами помогите мне!
Старики продолжали молча смотреть – белесыми, испуганными глазами на морщинистых, древних лицах, покорные и тупые, как волы. Мэри застонала, и Аннунсиата поняла, что не дождется помощи. Она взяла себя в руки и принялась отдавать приказания, которые могли бы понять эти двое:
– Принесите горячей воды и чистых простынь, – почти прокричала она. – Принесите их в большую спальню, – больше она ничего не могла вспомнить.
Наконец они с Мэри поднялись на верхнюю ступеньку лестницы – никогда еще ступени на ней не казались столь многочисленными. Вдоль коридора они добрели до большой спальни. Аннунсиата отпустила Мэри, чтобы отдернуть занавеси у постели – они были так тяжелы, что девушка чуть не вывернула себе запястья. Затем она помогла Мэри взобраться на кровать и, не зная, что предпринять дальше, начала стаскивать с нее туфли и чулки.
– Слишком рано, – пробормотала Мэри, заставив Аннунсиату застыть в изумлении, прежде чем она поняла, о чем идет речь. – Должно быть только через месяц... Только бы он не умер! Я не хочу, чтобы он умер!
Аннунсиата промолчала. Бросив чулки на пол, она взялась за пуговицы. Она чувствовала себя совершенно беспомощной, при стонах Мэри ее бросало в дрожь. Наконец, Аннунсиата услышала звук, которого ждала уже давно – шаги на лестнице, торопливые, быстрые шаги; она повернулась к двери и почти закричала от облегчения, увидев, как входит ее мать.