– Что нам лучше сказать слугам? – спросила Аннунсиата. – Я считаю, что ты останешься здесь, в Шоузе, насовсем. Со временем он будет принадлежать тебе. А после тебя – твоему ребенку. Все мои земли останутся тебе. Карелли и Морис не хотят их. Мориса не заботит материальное благополучие, а с тех пор, как Карелли последовал примеру Бервика и принял французское подданство, он уже не может вернуться в Англию.
– А что с его дочерью? Он может захотеть передать землю ей, – проговорила Альена с мелькнувшим выражением недоумения.
– С его дочерью? – удивленно переспросила Аннунсиата. – С дочерью Карелли? Не мог же он жениться, не сообщив мне?
– Нет, он не женился. В общем, я полагаю, что она его дочь, – ребенок Дианы ди Франческини, – родившаяся в декабре в прошлом году. Совершенно восхитительная малышка. Так Морис сказал, он видел ее, когда брал Николетту в Венецию. Но Морис думает, что все дети совершенны, особенно девочки.
Аннунсиата пристально посмотрела на нее. Ее ум напряженно работал.
– Во время побега? – произнесла она. – Возможно, я думаю, даже очень похоже, ведь они представлялись мужем и женой. Но она сказала, что никогда не выйдет за него замуж.
– Диана и не вышла. Она великолепна, так говорит Морис. Она просто родила ребенка, отказавшись обсуждать это, и заставила всех принять этот факт. Диана не сказала, что это ребенок Карелли даже Морису, но сомнений быть не может, раз она назвала дочь Карелией. Пожалуй, мне следует сделать то же, – добавила Альена с невеселой улыбкой. – Я не скажу миру ничего о моем ребенке. Я не унижусь до объяснений. Как твоя дочь, как твоя наследница я могу себе позволить быть гордой, величественной и молчаливой. То, что может сделать Божественная Диана, может сделать и Альена Тьма. Ты поддержишь меня, мама?
Аннунсиата радостно улыбнулась.
– Ты, должно быть, слышала о страдании, известном как жажда материнства, которое обуревает женщин, когда они уже не могут рожать? Ты и я будем жить здесь, в Шоузе, в комфорте и изобилии и воспитывать твоего ребенка, и бросим вызов миру. В конце концов...
Она колебалась, и Альена вопросительно подняла брови.
– В конце концов, – продолжила Аннунсиата, осознав, что время для такой предосторожности давно прошло, – я сделала это раньше, когда ты родилась, хотя и с меньшей самоуверенностью.
– Будем надеяться, что это девочка, – заметила Альена, вдруг поняв, что Аннунсиата высказала больше, чем заключено в словах, о том, чьей она была дочерью.
* * *
Ребенок родился 11 ноября, в день святого Мартина[51] и день рождения отца Альены. Совпадение очень сильно потрясло Аннунсиату. Альене уже исполнилось тридцать, немалый возраст для рождения первого ребенка, и роды проходили тяжело. Когда все кончилось, Альена произнесла: