Я подумала, что, может быть, Завейчик решил спрягаться где-то в полевых условиях и для этого взял с собой одеяло Моники, чтобы укрыться ночью. Оно ему оказалось словно манна небесная. Но на всякий случай я ей этого не сказала. Вообще я ничего не говорила, потому что находилась в таком месте, где без всякого труда могла бы забыть, что тайна, а что нет. Лучше молчать на все темы.
Старший комиссар Ярковский встал за мной в очередь в буфете и конспиративным шёпотом попросил, чтобы я прицепилась к Мете. За ним, разумеется, следят, но чем больше, тем лучше, в таких случаях лучше перестраховка, чем малейшее упущение в работе. Я слушала его одним ухом, потому что прямо передо мной какие-то типы просили коньяк, по двести пятьдесят граммов на, рыло. Буфетчица смущённо оправдывалась, что такого заказа выполнить не может, поскольку нет посуды, куда вошло бы такое количество, самые большие стаканы только двухсотграммовые. Несколько мгновений я не понимала, в чем проблема, потому что у меня перепутались в голове двести пятьдесят и двадцать пять граммов, а ведь такое количество без труда умещается в рюмке. Клиенты согласились с ограничением, пусть будет по двести граммов. Увидев полные стаканы, я обрела потерянный ноль. Я с большим интересом присматривалась к этим клиентам: крупные, с бычьими шеями, чёрные, они очень походили на растолстевших цыган. Черт их знает, может, и цыгане. Они вшестером сидели за одним столиком, и мне удалось подслушать, что они не сильно, не выше чем на полмиллиона, ставят на Пальму с Ватманом.
Полковник ещё упрямо тянул рассказ про мартышку и попугая. Пан Собеслав пререкался с Вальдемаром о свойствах черносмородиновой наливки, через фразу перескакивая на достоинства Ватмана, на которого они оба поставили, хотя ни одному Ватман не нравился. Гуляка времён первой мировой войны превозносил Цербера, приводя в пример американские ипподромы, что было тем более странно, ведь Цербер — арабский жеребец, а там бегают совсем другие породы. Метя вернулся вниз живой и здоровый и сидел в своём кресле, упрямо чествуя Пальму, в чем с великим энтузиазмом ему вторил пан Злись. Во все ставки он включил Пальму.
— Ты думаешь, Пальма придёт? — мрачно спросил Юрек.
— Думаю, что да. По разным причинам.
— Вот черт. Первейшая фаворитка…
— Какая там фаворитка, раскинь серым веществом! На Ватмана все ставят как сумасшедшие!
— Значит, вторая фаворитка.
— Ну и что, что вторая! Десять процентов!
— Я подсмотрела, что ставит лысый, — объявила Мария, перелезая через Метю. — Ты знаешь, что? Три-четыре-Пальму с Цербером. Ватмана в руки не взял. За четыреста. А подумав, поставил ещё и три-один, но за сто. Пальму с Флинтой.