– Да, – ответил за Махмуда.
– А ты умеешь? – подозрительно глянул тот на меня.
– Нет. Но все равно будем.
– Я не хочу становиться подопытным. – натянул одеяло водитель.
– Несите, – попросил я охранника. – И, если есть, одеколон или спирт. И кусочек ваты.
Мои познания в медицине по сравнению с остальными, как я понял, позволяли ходить мне если уж не профессором, то кандидатом наук – как минимум. Но ведь и навыки в самом деле имелись. Особенно в начале восьмидесятых, когда служил в десантной дивизии в Каунасе и нас «посадили на парашюты», то есть подняли по тревоге в связи с событиями в Польше. Разведрота получила польскую форму, все остальные – боеприпасы, определялись пять аэродромов, на которые планировалось приземление дивизии.
Афганистан в это время шел полным ходом, и больше всего тревогу били медики: наши солдаты умирают там не потому, что получают тяжелые ранения, а оттого, что боятся вида крови и не умеют перевязывать друг друга.
Тревога дошла до командования десантных войск, и нас, будущих «поляков», повели в первую очередь не на стрельбы и вождение, а на медицинскую подготовку. Что солдаты в Афгане – у нас, офицеров, она вызвала шок, когда начмед, подполковник Сердцев, распотрошил индивидуальный пакет и попросил объяснить назначение каждой его части. Особенно булавки, почему-то оказавшейся ржавой.
Не сумели, не угадали. Не то что логики не хватило, а элементарного воображения. А Сердцеву бальзам на его эскулапскую душу. Поднял булавку, как знамя с засохшими пятнами крови на баррикадах:
– Когда осколок или пуля попадают в живот, человека можно положить только на спину. Согласны? От болевого шока мышцы расслабляются, и мы умираем не от самого ранения, а от удушья – язык западает в горло и… – Сердцев посмотрел на притихший зал. – Значит, для чего нужна булавка?
Мы, имевшие сотни парашютных прыжков со всех типов самолетов, днем и ночью, на лес и воду, прошедшие десятки учений, передернулись от страха.
– Правильно, – не пощадил нас начмед и вслух произнес то, о чем и подумать-то боялись. – Цепляете булавкой язык к воротнику гимнастерки и после этого можете оставлять раненого одного.
Но и это оказалось еще не все. У каждой профессии есть тонкости, и подполковник с удовольствием поделился ими:
– Только не прокалывайте язык вдоль, по бороздке, хотя это и самое безболезненное место. Если дороги плохие и машину с раненым будет трясти, язык может разорваться на две половинки. Как у удава. Прокалывайте поперек.
Все откровенно передернулись и, наверное, пожелали себе чего угодно, но только не ранения в живот.