Рассветные лучи не пробивались во двор «Сплендор», фирмы, имевшей подряд на уборку городских улиц в Вигате. Низкие и плотные облака, затянувшие небо, напоминали серую мешковину, перекинутую с карниза на карниз. Ни один лист не шевелился, сирокко еще не пробудился от своего мертвого сна, и языки едва ворочались. Начальник бригады, прежде чем распределить участки, сообщил, что в этот день, равно как и во все последующие, Пеппе Скеммари и Калуццо Бруккулери будут отсутствовать по уважительным причинам. Причины и в самом деле были более чем уважительные: накануне вечером обоих арестовали за вооруженный налет на супермаркет. Пино Каталано и Capo Монтаперто – молодых техников-проектировщиков, никому в качестве таковых не нужных и получивших место временных «работников экологической службы» благодаря великодушному вмешательству депутата Кузумано, на избирательную кампанию которого оба положили тело и душу (именно в таком порядке: тело совершило гораздо больше, чем жаждала душа), – начальник отправил на участок, оставшийся вакантным после Пеппе и Калуццо. Он назывался выпасом – в незапамятные времена какой-то пастух вроде бы выгуливал там своих коз. Это была длинная окраинная полоса, поросшая густым кустарником и низкими деревьями, типичными для Средиземноморья, и доходившая почти до самого морского побережья. Сзади высился остов большого химического предприятия, его когда-то торжественно открывал вездесущий депутат Кузумано. Тогда казалось, что крепкий ветер больших надежд и неуклонного прогресса раздувает паруса, потом этот ветер быстро превратился в легчайший бриз и затем сник совсем. Он оказался тем не менее разрушительнее торнадо, так как оставил за собой шлейф безработных – получавших временное пособие и безработных в полном смысле слова. Чтобы помешать ордам кочующих по городку черных и не совсем уж черных сенегальцев и алжирцев, тунисцев и ливийцев гнездиться на этом заводе, кругом него возвели высокий каменный забор, над которым все еще были видны постройки, постепенно разрушаемые непогодой, бесхозяйственностью и морской солью и все больше напоминавшие архитектуру Гауди, наглотавшегося галлюциногенных препаратов.
Выпас до недавнего времени представлял для тех, кто еще носил не вполне благородное название мусорщиков, работку не бей лежачего: среди бумажек, пластиковых мешков, жестянок из-под пива или кока-колы, полуприкрытых и неприкрытых какашек иногда можно было найти презерватив и, если хватало желания и фантазии, вообразить разыгравшуюся здесь сценку в подробностях. Но уже примерно с год презервативов тут было море, целый ковер. Это началось с тех самых пор, как некий министр с лицом мрачным и непроницаемым, достойным таблиц Ломброзо
