«Между прочим, не следует смешивать кабалу (cabale), о которой мы говорим, с каббалой (kabbale), наукой чисто гебраистической. Орфографические различия указывают на совершенно различную этимологию. Первая происходиМежду прочим, не следуе?, kabales, что означает конь (cheval), вторая — от еврейского kabbalha — традиция. Уставы и род занятий древнего конного строя (chevallerie, рыцарства, конницы) как в духовной, так и во временной жизни предполагали взамоизъяснения в форме языковых загадок, каждая из которых была герметическим воспеванием герба».
Сabale проистекает, согласно Канселье, «из материнских языков» (langues matrices) и пришла во французский из пеласгского и греческого. Основы этого искусства, согласно Канселье, содержатся в умении заключать предложение в одно слово и наоборот. В этом смысле онтологически этот язык действительно славянский, словенский в изначальном смысле, так как в основу свою полагает «самовитое слово» (В. Хлебников). Это язык принципиально не для всех, язык варново-сословный, язык «первых», оберегаемый от «внешних». Но эти «первые», по вывороченной наизнанку сакральной логике, стали в Европе «последними», «королями, лишенными наследства»: каролингско-папская узурпация «латинизировала» Европу и вытеснила ее корневые наречия в арго, в речь «клошаров», «отверженных», «безумных философов», «проклятых поэтов». Но совершенно неожиданно «выплывает» и чисто «славяно-русская» версия. Что касается пеласго-этрусского языка, то здесь дело обстоит следующим образом. Тот же Егор Классен, расшифровывая древние пеласго-этрусские надписи, в частности, надписи намогильные и так называемые гностические камеи, обнаружил поразительное сходство их не столько даже с церковнославянским, сколько с современным русским языком. Так, в частности, сделанная «чертами и резами» надгробная надпись в честь троянского царя (правда, «римской», а не «франкской» ветви) Энея, о котором уже много позже писал латинскую поэму Вергилий, найденная близ Кречио, в северной Италии, в 1846 году, гласит:
Рески вес Бог, выш Вима и Дима, Езменю Расией,
Им— же опеце (мой) дом и децес, ленейен Езмень!
Екатезин далечим, до дому зем поежею,
Тоци вероверо ес! Какоей Еней цар-роде.
Сидеиз с Дадоим в Елишом, Лейты поймез, забивлаез,
Ой! дороги, хороши!
Reski wes Bog, wyz Wyma i Dima, Лzmмnju Rasiмj;
Jmze opмce (moj) dom i deиes, lepмjen Лzmen!
Ekatezin daleczim, do domu ziem pojezeju;
Toi wмro-wмro мs! Kakoмm Enмj car-rodм,
Sydмz s Ladoim w Eliszom0, Leity pojmмz zabywlaмz,
Oj! dorogi, chorosziy!