– Я знаю, что вы никогда меня не обидите. Но порой человек теряет контроль над собой. И тут уж ничего не поделаешь.
– Ты имеешь в виду то, что произошло между нами? Сожалеешь об этом?
– Я не должна была... – Она осеклась, потом едва слышно продолжила: – Это не ваша вина.
– Хочешь сказать, что не надо было разгуливать в ночной рубашке? Кто-нибудь должен был предупредить тебя об этом в тот вечер, когда ты прибыла в Рейвенскар?
Он поморщился.
– У меня привычка целовать тех служанок, которых случайно встречу в ночной рубашке. Три недели назад я поймал экономку...
– Не надо! Я знаю, вы хотели этого не больше, чем я. Повторяю, это не ваша вина. Я просто...
Она замолчала, ее щеки пылали, былой бледности, когда он впервые увидел ее перед собственной дверью, и след простыл. Теперь она казалась ему настоящей красавицей.
– Случившееся не изменит моих чувств.
Это была ложь. Все изменилось в то самое мгновение, как он обнял ее.
– Я хочу поблагодарить вас, сэр. За вашу доброту. Я... я этого не заслуживаю. – Голос ее дрогнул.
– Остен, – резко поправил он ее.
– Что?
– Не сэр, а Остен.
Она помедлила, опустив ресницы.
– Остен. – Произнесенное с ирландским акцентом, его имя прозвучало на редкость лирично.
Когда Ханна ушла, он с трудом сдержался, чтобы не побежать за ней, не подхватить на руки и не отнести к себе в спальню.
Но он тут же прогнал эту мысль. Ханна создана для того, чтобы идти по жизни с гордо поднятой головой, а не стать на время его любовницей, превратиться в предмет сплетен прислуги.
Он с отвращением вспомнил, как унизил ее сегодня, уподобившись отцу ее ребенка, этого негодяя.
Как бы отчаянно ни желал он Ханну, он скорее отрежет себе руку, чем обидит ее. Она и так слишком много страдала. Осталась одна с внебрачным ребенком. Теперь ни один мужчина не возьмет ее замуж.
Пятно, которое невозможно стереть. Ей пришлось бы довольствоваться положением любовницы, пожелай она отдаться какому-нибудь мужчине.
Остен закрыл глаза, представив себе Ханну такой, какой она была шесть лет назад, – не кокетка с веером в руках, а скромная, целомудренная. Она все же отдалась кому-то, жестокому и грубому, или ее принудили к этому. Остен сжал кулаки. Теперь она лишена возможности иметь семью, любящего мужа, рожать детей.
Сам Остен смотрел на супружество как на необходимость, своего рода сделку, чтобы произвести на свет наследника. И ничего хорошего от женитьбы не ждал. Скорее, боялся ее.
Но Ханна пробудила в нем целую бурю чувств.
Она заслуживает настоящей любви. Умного, смелого, честного спутника жизни. Полную противоположность Остену Данте.