Ангус не спрашивал ни у кого разрешения, когда женился. Он мог бы аннулировать договор, заключенный в свое время его отцом и Ферчаром Фаркарсоном, одним росчерком пера. Тем не менее он пригласил старика в Моу-Холл и дал ему высказать свои условия, в глубине души зная, что все равно все будет так, как захочет он, Ангус.
Но Ангус увидел Энни Фаркарсон раньше, чем стены родного дома. Девушка скакала по равнине, не замечая его, рыжие волосы пожаром метались за ее спиной… Сначала Ангус решил, что она объезжает дикого, непокорного коня — таким огромным показался ему черный скакун, такую бешеную дробь отбивали его копыта… Но, заметив двух молодых людей, преследовавших девушку, как потом оказалось, это были ее кузены, увидев, как она, оборачиваясь, весело грозит им пальцем, Ангус понял, что она просто в шутку убегает от них.
Раскрасневшееся от бешеной скачки, сияющее от задора юное лицо, прекрасное и естественное, как природа родных гор, долго преследовало Ангуса во сне и наяву. Оно стояло перед ним, когда он обсуждал с Ферчаром условия брачного договора, и Ангус чувствовал, что обсуждает их лишь для проформы, что на самом деле готов пойти на все, лишь бы обнять наконец это прекрасное видение…
Даже сейчас, на пятом году супружества, сердце Ангуса замирало всякий раз, стоило ему увидеть лицо прекрасной дикарки… Услышав ее приближающиеся шаги, он по-прежнему готов был бросить все и поспешить ей навстречу. А от каждого воспоминания о ее горячих ласках в постели его бросало в жар, как в первый раз…
Допив последний глоток, Ангус снова бросил взгляд на часы. Десять минут седьмого… А встреча назначена на семь, хотя на самом деле ужин наверняка подадут не раньше десяти. До Каллоден-Хауса от Моу-Холла добираться час. Опоздать было бы дурным тоном. «Жду до половины седьмого, — думал он, — максимум до семи…
Конечно, он мог бы и вообще не ехать… желания лицезреть надутые лица Дункана Форбса и его прихвостней у него не больше, чем у Энни. Но, раз уж он имел глупость ввязаться во все это, выхода нет.
Ангус и сам не заметил, как закрыл глаза, но едва уловимое шуршание шелка заставило его открыть их и обернуться.
Одного взгляда на жену было достаточно, чтобы получить наконец ответ на вопрос, едет ли она на бал. Серебристая ткань наряда переливалась на фоне темного коридора, словно крылья стрекозы, юбка, настолько пышная, что едва проходила в дверь, контрастировала с осиной талией, квадратное декольте глубоко обнажало соблазнительные округлости, огненные волосы были изящно завиты.
Ангус, не в силах оторвать глаз от жены, попытался, не глядя, поставить бокал на стол — и результатом был прозвучавший, словно насмешка, звон хрусталя о каменные плиты пола. Когда Ангус, подобрав осколки, снова обернулся к Энни, та уже стояла посреди комнаты. Ангус опустил взгляд к ее ногам, глядя на выбивавшиеся из-под кринолина тонкие кружева нижней юбки.