— Ты сказал, что должен ехать, — напомнила ему Дорис. — Два часа прошло с тех пор. Разве полковник не будет интересоваться, что с тобой случилось?
У мужчины был массивный зад, и казалось, что штаны вот-вот лопнут на нем.
— Да ничего, черт возьми, — усмехался он. — Этот ублюдок вообще не ждет меня в Ковентри до завтрашнего вечера. Почему это только он должен забавляться?
Дорис засмеялась и страстно притянула нетерпеливого любовника; она завизжала от восторга, когда он сгреб ее и потащил в дом, громко хлопнув дверью.
Тайрон ждал; его ладони стали влажными и холодными, а кровь бешено понеслась по жилам.
Это был Эдгар Винсент.
Отвлекшись от игры с Антуаном в шахматы, Рене посмотрела на часы, стоявшие на каминной полке. Она была уверена, что уже полночь. Но оказалось, всего лишь десять часов вечера. Девушка убедилась, что часы идут, когда уловила слабое тиканье сквозь гудение огня в камине. Рене слышала и завывание ветра, его удары по стеклу, и едва уловимое урчание, когда пламя натыкалось на сырой фитиль. Время от времени слышался и еще один звук: слабое бульканье в животе Антуана — последствия вечерней трапезы.
Рене приходилось использовать как приправу одну горчицу, никаких других специй не было. Повар в Гарвуд-Хаусе редко рисковал выйти за границы привычного меню — вареное мясо и капуста, пюре из репы, зеленый перец, весьма, надо сказать, горький. Не способствовал хорошему настроению и воздух в спальне Антуана — здесь всегда стоял приторный запах горчицы. А после того вечера, когда он прятался под кроватью, у него появилась легкая лихорадка и сухой кашель. Два дня он лежал в постели с пластырями и горячими кирпичами, и лихорадка отступила под натиском бульона, приготовленного Финном, и крепкого травяного чая, но кашель оставался, и Рене волновалась, не задеты ли легкие, из-за слабости которых мальчик страдал в детстве.
Антуан постучал пальцем по краю шахматной доски, привлекая ее внимание.
Если ты намерена оставить свою королеву без прикрытия, я возьму ее, будь уверена.
Рене вздохнула, подалась вперед, чтобы дотянуться до обреченного коня, и вдруг свет, идущий от камина, словно переменил все на доске. Она увидела броню, щит, копье, плащ с высоким воротником и треуголку. Она отдернула руку и почувствовала озноб, несмотря на тепло, идущее от очага.
То, что казалось блестящим планом еще два дня назад, теперь виделось смешным и безрассудным. То, что казалось смелым и романтичным, стало скучным и примитивным. Нанять бандита украсть гарнитур «Кровь Дракона»? Надуть Роса и надеяться скрыться целой и невредимой?