Теперешнее положение давало Леоноре не только возможность все слышать, но и машинально замечать почти незаметное запустение, царящее в красивом старом доме.
Свет воскресного утра, проникавший сквозь расположенные по обеим сторонам входной двери узкие, высотой почти до потолка, с решетчатыми переплетами окна, безжалостно обнажал наслоения пыли на рамах картин, мебели и портьерах. Даже когда-то великолепный восточный ковер на полу из квадратных мраморных плит уже потерял былую свежесть красок.
Леонора рассеянно прищурила глаза. Наверное, месяцы, а может быть, даже годы прошли с тех пор, как обслуживающий персонал прекратил добросовестно выполнять свои обязанности.
Она энергично подобрала свои юбки. Как бы ее супруг ни относился к ней, леди Аманда ясно дала понять в день свадьбы, что разрешает ей заниматься домашним хозяйством. Сразу же после завтрака она этим и займется.
Окрыленная своими планами, Леонора наконец спустилась по лестнице и более быстрым шагом, чем обычно, вошла в маленький, окнами в сад, салон, где Кройды обычно завтракали. Фенн, который как раз накладывал себе на тарелку жареные почки с подогретого блюда, стоявшего на сервировочном столе, удивленно поднял брови. Затем, быстро опомнившись, поздоровался с ней:
– С добрым, прекрасным утром, Леонора!
Лишь теперь лорд Уинтэш внимательно посмотрел на свою супругу. Он присоединился к приветствию своего сводного брата, но его голос звучал так отчужденно и холодно, что воодушевление Леоноры тут же угасло, и ее ответ, как обычно, был еле слышен. Однако он подвинул ей стул прежде, чем подошел дворецкий. С дрожащими коленками она села к столу.
– Как замечательно, что наконец есть особа женского пола, которая составит нам компанию за завтраком! – сказал Феннимор с улыбкой и отставил свою тарелку. – Что тебе положить? Я могу рекомендовать тебе почки, а от яичницы лучше воздержаться. Добрейший мсье Филипп, которого папа в прошлом году назначил властителем нашей кухни, говорят, знает все о его родных французских блюдах, но обыкновенная яичница по неизвестной мне причине не удается ему никогда!
Леонора что-то пробормотала, что ее молодой деверь воспринял как согласие. Он наполнил подогретую тарелку, и перед юной леди оказалась порция, которая ужаснула бы ее и в том случае, если бы она любила это блюдо. Так как Леонора не отважилась выразить слишком запоздалую антипатию, то, сделав усилие над собой, она подцепила вилкой несколько пропитанных соусом кусочков и заставила себя жевать.
Герве Кройд бросил на нее взгляд, который выдавал с трудом скрываемое раздражение.