– Вы близки с ней? – перебил ее Роджер.
– С тетей Лиз? Да, она была... впрочем, это не имеет значения. Мы были как мать и дочь. Она воспитывала меня.
– Когда вы начали подозревать, что она попала в беду?
– Года три назад, – сказала Джун и села на стул. – Вначале я решила, что она не очень хорошо себя чувствует.
У нее начались нервные приступы, она часто расстраивалась, плакала по пустякам, а иногда казалась еще более смелой и уверенной в себе, чем обычно. Я думала, что это работа ее так изматывает, она все время что-то делала – ни секунды покоя.
Джун на мгновение прервала свое повествование, но тут же продолжила:
– Она работает в разных комитетах, ведет судебные заседания, она самая энергичная женщина в мире – и поначалу эти черные периоды были крайне редки. Потом я стала замечать, что нервные срывы обычно происходят либо в понедельник вечером, либо во вторник утром. Когда я спросила ее об этом, она вначале накричала на меня, а потом сказала что-то невразумительное. Я стала забегать к ней по вторникам, и однажды увидела, что к ней приехал какой-то человек. Я слышала, как она кричала на него. Это был маленький человек, курносый – он вышел от нее и усмехнулся...
– Он приехал на машине?
– Да?
– Вы не обратили внимания, на какой?
– "Остин-изо". Я еще несколько раз видела эту машину у дома, каждый раз по вторникам. В тот день я заставила ее все рассказать, по-моему, она была рада поделиться хоть с кем-то.
– Сколько это продолжалось, вы не знаете?
– Нет, об этом она не говорила, ее волновал только дядя, чтобы он ничего не узнал.
– А вы не рассказали ему?
– Конечно же, нет.
– Но что-то же вы ведь предприняли?
– Возможно, это было глупо, – сказала она, – но я пыталась выяснить, кто за этим стоит, и в следующий вторник решила проследить за этим человеком. Он...
– Ваша тетя знала его имя?
– Для нее он был Браун, – сказала Джун, – я слышала только это имя.
– Пожалуйста, продолжайте, – сказал Роджер, – куда же он направился?
– В штаб-квартиру кампании Питера, – ответила Джун.
Ее руки сжались в кулаки, в глазах мелькнул страх.
– Когда я поняла, что это дом того самого проповедника Пита, я... в общем, я решила немедленно пойти в полицию.
Конечно же, так и надо было поступить. Но тем самым я могла выдать тетю и дядю – после того, как она всю свою жизнь посвятила служению обществу, это выглядело бы бесчеловечно. Я сделала вид, что хочу участвовать в кампании по предотвращению дорожно-транспортных происшествий, – мне казалось, что я могу помочь тете Лиз и избавить ее от шантажиста.
Она снова замолчала. Не имело смысла говорить, что желание выручить из беды близких ослепило ее, и она не сделала самой элементарной вещи: обратись Джун в полицию, преступник уже был бы обезврежен.