– Итак? – мягко спросил Роджер.
– Произошло нечто совершенно неожиданное, – спокойно сказала Джун.
– А именно?
– Я начала испытывать уважение к Питеру Уэйту. Увидев его в первый раз, я не ощутила ничего, кроме ненависти, но вскоре я начала сомневаться и поняла, что он ничего не знает. Он производил впечатление человека предельно искреннего, и, несмотря на то, что все считают его свихнувшимся на дорожных происшествиях, мне показалось, что вот он-то как раз и нормальный, а сумасшедшие – мы, все остальные, – она смотрела прямо в глаза Роджеру. – Если вы внимательно изучите его аргументы, то поймете; что они действительно имеют смысл. Он требует лишь того, чтобы за невнимательную, беспечную езду предусматривалось гораздо более суровое наказание, чем то, что применяется сейчас, – тогда люди не посмеют быть беспечными. Все, что требуется, – это ужесточение закона.
– Короче, вы влюбились в него, – сухо заметил Роджер, – и как давно?
– Это началось несколько месяцев назад, – сказала Джун. – Вначале я не знала, что мне делать. К тому времени я уже обнаружила, что очень многие имеют доступ в штаб-квартиру. По меньшей мере у полудюжины членов комитета были свои ключи – видимо, и другие могли в любое время попасть в квартиру, неважно, был ли там Питер или нет. Я не хотела ничего говорить Питеру до тех пор, пока не буду знать точно, что же там происходит, так я стала следить за тем, кто бывает в квартире во время его отсутствия.
Она так сильно сжала кулаки, что побелели костяшки пальцев.
– Потом я заметила, что несколько его помощников выглядят весьма странно, и поняла, что они принимают наркотики. Те, которые приносили информацию о наездах и возбуждали уголовные дела, выглядели аналогичным образом – как правило, это были одни и те же люди, они заходили каждую неделю. И лишь несколько дней назад я с полной для себя ясностью поняла, что это центр по распространению наркотиков. Я ума не могла приложить, что же мне делать. Мне думалось, что если Питер все узнает, его хватит удар – в любом случае могла ли я быть уверенной, что полиция не усомнится в его невиновности? Даже я сомневалась.
Роджер мог бы сказать, что действовала она крайне неразумно, ход ее мыслей был легко объясним. Она никому ничего не говорила отнюдь не из страха, все дело в неверном представлении о чувстве долга.
– Сколько всего человек действительно занимались наркотиками? Вам известно?
– Вы переписали их фамилии и адреса прошлым вечером, – сказала Джун.
– Вы кому-нибудь говорили о том, что у меня есть эта информация?