— Чёрт побери! — сказал, наконец, Лиминг медленно, с каким-то тупым удивлением. — Слышите? Насос не действует!
Огль, который в «Парадизе» работал недавно, вскочил и нащупал руками засасывающий рукав насоса. Потом торопливо воскликнул:
— Вода поднимается. Здесь уже её больше, гораздо больше, чем было!
Он умолк и снова погрузил в воду руку до самого плеча. Затем сказал с внезапной тревогой:
— Схожу, пожалуй, за десятником.
— Постой! — остановил его Роберт резко-повелительным тоном. И прибавил вразумительно: — Чего ты сразу бежишь в шахту, как испуганный мальчишка? Пусть себе Диннинг остаётся там, где он есть. Погоди немножко! С ковшевым насосом никогда беды не случится. И сейчас, верно, ничего серьёзного. Должно быть, засорился клапан. Я сейчас сам посмотрю.
Он спокойно, не торопясь, встал и пошёл по наклонному туннелю, высеченному в пласте. Остальные ожидали в молчании. Не прошло и пяти минут, как послышалось медленное чавкание прочищенного клапана, и снова, журча, заработал насос. А спустя ещё три минуты стало слышно его привычное мощное хрипение. Сковывавшее всех напряжение исчезло. Чувство великой гордости за отца охватило Дэвида.
— Здорово, чёрт возьми! — ахнул Огль.
Но Боксёр поднял его на смех.
— Разве тебе не известно, что когда работаешь в одной смене с Робертом Фенвиком, то беспокоиться нечего? Ну, валяй, нагружай вагонетки. А будешь тут сидеть целый день, так много не заработаешь.
Он встал, стащил с себя фуфайку; Брэйс, Гюи и Огль ушли в свой забой. Дэвид направился к вагонеткам, пройдя мимо Роберта, когда спускался вниз.
— Ты быстро справился с этим, Роберт, — заметил Боксёр. — А Огль уже готов был нас хоронить! — и он оглушительно захохотал.
Но Роберт не смеялся. На его измождённом лице застыло выражение какой-то странной рассеянности. Сняв фуфайку, он швырнул её, не глядя, на землю. Фуфайка упала в лужу.
Они снова принялись за работу. Кайлы поднимались и опускались в их руках, подсекая глыбы угля, которые затем нужно было спускать вниз. Пот опять катился с обоих мужчин. Грязь шахты забивалась во все поры кожи. Пятьсот футов под землёй, и всего две мили от дна рудника. Вода медленно сочилась с потолка, непрерывно стекая вниз, подобно дождю, невидимому в сплошном мраке. А над всем этим слышался мерный хрип насоса.
К концу смены Дэвид отвёл своего пони в стойло и позаботился, чтобы ему было удобно.
Теперь наступило самое тяжёлое; он знал, что это будет ему тяжелее всего, но оказалось даже хуже, чем он ожидал. Он порывисто гладил шею пони. Дик, повернув длинную морду, казалось, глядел на Дэвида своими кроткими слепыми глазами, потом ткнулся носом в карман его куртки. Дэвид часто оставлял для него от своего завтрака кусочек хлеба или бисквит. Но сегодня Дика ждал необычайный сюрприз: Дэвид вытащил из кармана кусок сыра, — Дик попросту обожал сыр, — и стал медленно кормить пони. Отламывая маленькие кусочки и держа их на ладони, он старался продлить удовольствие и Дику и себе. Когда влажная, бархатистая морда касалась его ладони, у Дэвида клубок подкатывался к горлу. Он тихонько отёр руку об отворот куртки, в последний раз посмотрел на Дика и торопливо пошёл прочь.