– Тебе не надоедает заставлять окружающих плясать под твою дудку?
– Ты же не пляшешь. Пусть ты не захотел показать, что доволен моей работой, тебе следовало бы поблагодарить других, кто торчал в студии день и ночь. Ты мог бы провести время с этими людьми, особенно с ребятами из колледжа. Это ведь было нелегко, понимаешь? Мы все работали сверхурочно, а некоторые из ребят так и вовсе ездили за пятьдесят миль и обратно… и, кроме того, посещали летние курсы. Ты иногда бываешь на удивление тупым и абсолютно бесчувственным.
Микаэла закинула свою большую кожаную сумку на плечо и стремительно бросилась в ванную комнату. По пути она пнула кипу нераспакованных коробок – полотенца с монограммами для гостевой ванной, абажуры для ламп Фейт и постельное белье для гостевой комнаты, в которую недавно привезли новый спальный гарнитур – на тот случай, если кому-то из гостей захочется прилечь.
Харрисон не хотел, чтобы вторгались в его спальню. Ему нравились пружинный матрац на полу и пустота незанавешенных окон. Не было ничего страшного в том, что он складывал сложенные джинсы и футболки прямо на пол и там же оставлял свои туфли. Его вполне устраивал встроенный шкаф для костюмов, а картонная коробка прекрасно подходила для чистого нижнего белья, а еще одна – для аккуратно сложенных носков.
Но иногда Харрисон с удовольствием заходил в спальню, которую Микаэла подготовила для возможных притомившихся гостей, ложился на просторную кровать и представлял, как они занимаются любовью…
– Я бы с удовольствием посадила тебя на электрический стул, – в сердцах говорила она, снимая туфли. – И ведь моя семья считает, что тебе все равно. Я решила, что, когда закончится этот первый лихорадочный организационный беспорядок, я просто медленно задушу тебя.
Харрисон склонил голову набок, наслаждаясь быстрым покачиванием ее бедер.
Микаэла влетела в спальню, и он услышал, как мягко шуршат картонные коробки. Харрисон покачал головой, представляя, как Микаэла роется в его аккуратно сложенном белье. Наконец она выскочила из спальни, неся в руках одежду. Харрисону нравилось, когда Микаэла сердилась. Ему нравилось, что она открыто проявляет чувства. Как любой эмоционально открытый человек, Микаэла легко сходилась и расходилась с людьми. Она заставляла и уговаривала, и ей каким-то образом удалось добиться того, чтобы переутомленная от работы команда получала удовольствие от напряжения и сложной задачи «своевременно вывести новую студию в эфир». Микаэла могла по-женски мягко, но четко поставить задачу и ненавязчиво добиться ее выполнения, но могла при необходимости стать твердой как сталь. Ей удавалось развлечь Дуайта, когда тот пребывал в дурном настроении, поинтересовавшись, как движется его книга, и в то же время подкинуть идеи относительно дикторской заставки.