Виктория проснулась после полудня, и ей потребовалось время, чтобы вспомнить, где она находится. Все произошло так быстро, что казалось нереальным. Но Виктория была не из тех, кто долго предается грустным мыслям. Она встала с кровати с пологом на четырех столбиках и позвонила горничной.
Бойкая молодая женщина лет двадцати трех появилась через несколько минут. Прислуга в Блам-Касле была отлично вышколена, и жизнь в доме шла как хорошо отлаженный часовой механизм.
— Добрый день, мэм, — входя в комнату и приседая в книксене, — сказала Айрис. — Вам принести завтрак? Виктория рассмеялась.
— Нет, конечно. Я хочу спуститься вниз. Сейчас, должно быть, время ленча, а я умираю с голоду. Айрис кивнула.
— Да, мэм. Я помогу вам одеться. Блюда расставлены на буфете. Ваш дедушка уже поел. Лорд Блам велел передать вам, что с нетерпением ждет вас в библиотеке.
За окном спальни весело щебетал крапивник, и Виктория радостно рассмеялась. Поющая птица — хороший знак, значит, все наладится в ее жизни. Виктория любила деревню и напевала, быстро расчесывая волосы и заплетая их в одну длинную косу с яркой шелковой лентой на конце. Закончив, она, посмотрев в зеркало, и осталась довольна. Розовое дневное платье отражало ее веселое настроение, и она вышла из комнаты, по-прежнему негромко напевая.
В Блам-Касле ничего не изменилось. В холле с портретов в позолоченных рамах на нее устремляли взор все те же суровые дамы и джентльмены в своих лучших уборах. В детстве она приходила и беседовала с людьми на портретах. Особенно ее завораживала одна картина, на которой была изображена женщина с маленькой девочкой, очень похожей на Викторию. В руках девочка держала большого белого котенка с розовой лентой на шее. Дед сказал Виктории, что маленькая девочка на картине — ее прабабушка, которая уже умерла. Но Виктории нравилось представлять, о чем мог думать ребенок, когда писался портрет.
Через холл она прошла к лестнице, которая вела вниз. Виктория часто воображала, как она спускается по этой лестнице в пышном белом подвенечном наряде. Глупые мысли, одернула она себя.
— Теперь, когда я опозорена, я потеряла все шансы на замужество, — пробормотала она и быстро спустилась, прогоняя эти мысли из головы.
Услышав звяканье фарфоровых тарелок, расставляемых служанкой на буфете, Виктория поспешила в столовую. Эта комната казалась слишком большой для такого количества людей, но в доме соблюдались традиции, поэтому каждый раз еду сервировали в столовой, где могла легко уместиться добрая сотня человек.
Обычно в их присутствии дедушка сидел во главе стола, а они с мисс Итеридж по обе стороны от него.