— Возьмите.
Разжав кулак, Максен взял кинжал и отпустил ее.
— Мудро, — пробормотал норманн и отошел.
Не двигаясь, она лежала около стены, видя перед собой открытую дверь, чего прежде не случалось! А если попробовать убежать? Сколько человек погонятся за ней? Очень много, если в их числе будет Максен. Она встретилась с ним взглядом.
— Мудрое решение, — будто прочитав ее мысли, проговорил рыцарь.
В смятении она опустила глаза и заметила темные волосы на его доспехах. Кровь. И, бесспорно, саксов.
— Зачем вы пришли? — дрогнувшим голосом спросила Райна, презирая себя за эту дрожь.
— Я хочу кое-что показать вам.
Взяв ее руку, он подтолкнул пленницу к окну.
Вспомнив, для чего Максен уезжал из замка, Райна внутренне напряглась: «Неужели он сделал то, чего я так боялась?»
— Ждите и смотрите, — приказал он и подвел ее к окну.
Оно было слишком узким, чтобы стоять бок о бок, поэтому рыцарь встал за ее спиной. Чувствуя его дыхание, шевелящее волосы, девушка попыталась не думать о нем, однако ее попытка не увенчалась успехом. Пендери прочно поселился в ее сердце с тех пор, как первые звуки его клацающих доспехов эхом раздались в стенах замка.
Усердно молилась Райна о том, чтобы ей не видеть пленных соплеменников, но Господь не внял ее молитвам — десятки саксов уныло топтались под окном.
— Я всегда держу слово! — шепнул Максен. — Вот обещанное замечательное зрелище — восход солнца.
«Для норманна, — отметила она про себя, — но не для саксов, кому издревле принадлежала эта земля, и чьи дети будут воспитаны, сознавая себя родом побежденных, если, конечно, норманнов не вышвырнут из Англии».
Горестные чувства разрывали ее грудь, и Райна едва сдерживала слезы отчаяния, что жгли ей глаза. Но не сдержала — одна слеза скатилась по ее щеке, за ней — вторая.
Максен был удивлен, почему пленница не бранит, не проклинает его, не плачет. Но он заметил, как подрагивают ее плечи, и неуместная жалость опять пробилась сквозь все преграды, и рыцарь, упрекнув себя за слабость, прибегнул к испытанному способу вернуть ненависть — вспомнил Томаса.
Сдерживая злость, он повернул к себе лицом Райну и приподнял ее опущенный подбородок. И снова его уверенность в себе поколебалась, когда он увидел ее печальное лицо. Он преградил пальцем путь слезы на ее щеке и поднес его к глазам.
— Моя слеза, — напомнил он о том, что Райна целиком принадлежит ему.
И вдруг ему показалось, что слезы на ее лице мгновенно высохли — оно стало гневным, а девушка, вскинув руку, звучно ударила его по щеке.
— Негодяй! — закричала она. — Ничто вам не принадлежит, кроме смерти, которой я желаю вам.