Наверное, горбатого только могила исправит. Никогда тебе не стать порядочной женщиной.
Куинси вел упорную борьбу, и только после этого затащил-таки ее в свою постель. Чейз Кэссиди для этого даже пальцем не пошевелил. Все, что он сделал – это показал свою ранимость, раскрыл свою душу и рассказал правду о себе, о своем тюремном заключении и о том, как он отомстил за смерть своей сестры.
До встречи с Чейзом она думала, что хочет спокойной обеспеченной жизни с мужем и детьми, в домике с садиком за белым дощатым забором. Чейз Кэссиди не мог ей предложить этого, но ее тянуло к нему с момента их первой встречи. Его странный, необъяснимый характер привлекал ее, как неизведанный мир, и сегодня она углубилась в его исследование дальше, чем это было допустимо.
Эва нырнула в постель, свернулась калачиком, находясь в полном смятении чувств и мыслей. Ее тело жаждало освобождения.
Лейн спешился вслед за Рамоном и едва скрыл свое удивление, когда помощник протянул ему зажженную сигарету. Он сделал длинную затяжку и еле-еле сдержался, чтобы не закашляться, хотя на глаза выступили обильные слезы. Он вернул сигарету обратно. Все было тихо кругом. Только изредка тишина нарушалась мычанием скота. Они разбились на пары – Нед с Джетро, Лейн с Рамоном – и медленно объезжали территорию ранчо по периметру. Через несколько часов, когда они спустятся пониже, ехать будет проще. До сих пор они не слышали и не видели ничего необычного.
Рамон снова вскочил в седло. Он наклонился вперед и положил руку на огромный серебряный диск, украшающий луку седла. Лейн всегда втайне восхищался традиционным мексиканским седлом Рамона и его снаряжением, и строил планы, как купит себе такое же, когда вырастет и начнет заколачивать кучу денег. Серебряная инкрустация, украшавшая луку седла и подпругу, была выполнена с необычайным изяществом. Тот же самый узор – ручная работа – украшал и tapaderos, кожаные щитки, прикрепленные к стременам для защиты ног всадника, и такие же наколенники, спасающие от царапин и ссадин, которые обычно оставляли колючие ветки.
Рамон Альварадо, как правило, почти с ним не разговаривал. Правда, Рамон вообще ни с кем не общался, за исключением Чейза. Лейн часто задумывался над тем, как же так получилось, что мексиканец и его дядя стали друзьями. Все, что ему было известно, – то, что Рамон возник на горизонте одновременно с Чейзом, вернувшимся из тюрьмы. В тот день, когда двое мужчин прискакали на ранчо Огги Овенс, Лейн очень хотел, но так и не набрался смелости сказать, глядя дяде прямо в глаза, что не желает иметь с ним ничего общего. Он не думал, что когда-нибудь сможет простить Чейза за то, что он его бросил.