— Мы обещали, что пробудем неделю. Стало быть, будем играть неделю, — твердо заявил Клэнси, когда они оказались в коридоре верхнего этажа. — Я человек щепетильный. Даже если наши зрители всего лишь разношерстная толпа гуляк… Кроме того, может, ты и не обратил внимания, но снег на земле лежит по крайней мере в фут толщиной. Ну все. Здесь, кажется, тихо. Давай найдем темную комнату и немного попируем.
Клэнси шел впереди, Клуни — за ним. Такова уж была судьба Клуни — следовать за Клэнси. Правда, он почти никогда не роптал, потому что Клэнси был гораздо умнее его. Хотя на этот раз именно Клэнси принял приглашение играть в Колтрейн-Хаусе. А это, как оказалось, было не очень-то умно.
— Зайдем сюда, — сказал Клэнси, распахнув первую же дверь с правой стороны и заходя в комнату, прежде чем Клуни успел обратить его внимание на слабый свет под дверью. Может, внутри уже кто-то есть? Кто-то, кому не понравятся непрошеные гости?
Весь вечер Джек отчаянно боролся со сном. Только чувство голода не давало ему заснуть. Час назад он проверил, все ли в порядке с Мери[2], потом вышел в коридор, запер за собой дверь и в последний раз пробрался на кухню, чтобы попытаться найти там что-нибудь съестное.
Он уже дошел до площадки второго этажа черной лестницы, когда услышал выстрелы внизу. В панике он бросился назад, забыв про сыр и хлеб. Только бы поскорее вернуться к Мери. По дороге он трижды ронял ключ. Дрожащими пальцами с великим трудом открыл дверь и, захлопнув ее за собой, очутился в безопасности детской комнаты.
А потом он заплакал. Ему было страшно стыдно за себя, но он заплакал. Вообще-то не имело значения, плачет он или нет, ведь здесь никого не было. Никто не станет ни ругать, ни утешать его.
На холодном деревянном полу, скрестив ноги, сидел бледный, худой семилетний мальчик с острыми коленками и копной нечесаных черных волос, в поношенной и залатанной одежде. Ему было холодно, но он не стал закутываться в одеяло, потому что верил, что так ему будет легче бороться со сном и оберегать Мери.
Двумя руками он держался за рукоятку старого ржавого меча, который нашел на чердаке. Он поклялся себе, что зарубит первого, кто посмеет войти в комнату.
Несмотря на всю его решимость, физическая усталость нарастала. Для своего возраста он был высоким мальчиком, но даже высокий семилетний ребенок — маленький по сравнению со взрослым человеком. Колтрейн-Хаус на этой неделе был полон взрослых людей — шумных, пьяных мужчин и горластых пьяных женщин.
Джек уже давно научился прятаться в детской, когда нерадивые слуги, которым платили грошовое жалованье, убегали из дома, оставляя его одного. Он научился прятаться, когда его отец приезжал в поместье, как это было вчера, в компании своих опасных друзей.