Он лучезарно улыбнулся мне и сказал:
— Мои поздравления!
— С чем?.. — мрачно поинтересовалась я.
— С Вадимом.
Я знала, Феликс любил поиздеваться, и даже привыкла к его циничным шуткам и витиеватым колкостям, но сейчас это показалось мне перебором. Я резко повернулась к нему:
— Хватит издеваться!
Он удивленно поднял брови.
— Хватит, хватит, Феликс!.. Он же просто отправил меня! И все! Мы с тобой оба знаем, что это значит!..
— Ты меня удивляешь… — неожиданно мягко сказал Феликс. — А где наше хладнокровие? Где железная логика?..
Я махнула рукой и снова отвернулась от него… Разумеется, он не оставит меня в покое так просто — сначала он разотрет меня, смешает с пылью, а уже потом вышвырнет вон. Ладно. Плевать.
— Если бы он дал тебе денег на такси, — продолжал Феликс, — тогда было бы из-за чего расстраиваться… Но ведь он отправил тебя со своим личным водителем… И тот наверняка проводил тебя до квартиры…
От порыва ветра дрогнула тюль на окне. Феликс, мягко ступая, подошел ко мне. Над чашкой со свежим чаем вился легкий дымок… Все понемногу оживало, и я, кажется, тоже.
— Откуда ты знаешь? — спросила я. — Откуда ты знаешь, что водитель проводил меня до квартиры?
Феликс улыбнулся лучшей своей улыбкой — когда глаза сияют и легкие нежные морщинки делают человека родным:
— Я много чего знаю, голубушка. И много чего понимаю про эту жизнь… Так что? Водитель проводил тебя до квартиры?
— Да.
— Вот и прекрасно. — Он провел ладонью по моим волосам, и на секунду мне захотелось прижаться к нему и снова заплакать, но уже с облегчением.
Я сдержалась. Только спросила:
— И что теперь делать?
— Ждать, — ответил Феликс. — Просто ждать!.. Умеешь?
— Умею, — ответила я и, подумав, добавила: — Если знаю, что дождусь.
— Умница, — улыбнулся Феликс.
И мне мучительно захотелось, чтобы он ушел — ушел как можно быстрее, а я бы открыла его рукопись и начала писать на оборотной стороне.
Он ушел минут через двадцать, удостоверившись, что со мной все в порядке и я больше не буду плакать. Я же, в свою очередь, удостоверившись, что он сел в машину и уехал, бросилась к рукописи, ждавшей меня на подоконнике, и, торопясь, не слишком заботясь о знаках препинания, стала записывать последние события.
Потом я слонялась по квартире. Она вдруг показалась мне меньше, чем я ощущала прежде. За окном была ночь. В доме напротив еще оставались люди, которые не спали так же, как я. Но их были единицы. В течение получаса они — один за другим — покинули меня. Окна погасли. Я осталась в одиночестве. Я снова ждала.
«Хорошо ждать, если уверен, что дождешься…» — вспомнила я последние записанные мною слова и с ужасом почувствовала, как моя уверенность тает, гаснет с каждым погасшим окном. Особенно остро я ощущала это сейчас, ночью… Кто я была? В сущности, никто и ничто. Шансы, что Вадим вспомнит обо мне, стремились к нулю…