Девушка остановилась на верхней площадке лестницы и глянула вниз, перевесившись через перила в форме лиры. Лунный свет и тени, перемежаясь, устилали пол коридора внизу. Горящая свеча, оставленная в гостиной, отбрасывала бледный круг света на мраморную облицовку стен. Пруденс прислушалась, но уловила только скрип и стоны старого дома, отданного в объятия ночной тишины.
Когда она спустилась с последней ступеньки лестницы и направилась к кухне, мускулистые руки обхватили девушку за талию, рывком прижимая ее к груди мужчины. Твердая ладонь зажала ей рот, заглушая готовый сорваться с губ крик.
Пруденс ждала, что рука, удерживающая ее за талию, поднимется и сомкнется вокруг ее горла. Она хорошо могла себе представить разговор Триции с ее женихом за завтраком следующим утром. Себастьян, сожалея о содеянном, покаянно произнесет
— Мне ужасно жаль, дорогая. Я по ошибке принял ее за грабителя и нечаянно задушил.
Триция игриво похлопает Себастьяна по руке веером.
— Какая неприятность! Но ты ведь ничего не испортил? Я только в феврале положила этот мраморный пол.
Пруденс осознавала, что мужчина удерживал ее настолько крепко, что все ее лихорадочные попытки освободиться из его объятий свелись к беспомощному ерзанию. Но он умел рассчитать свои силы и не причинял ей боли. Пруденс ощущала нежность его прикосновения, его стремление удержать ее рядом с собой, не посягая на ее желания и волю.
Себастьян увлек девушку в тень под лестницей и остановился, прижавшись спиной к стене. Пруденс беспомощно прильнула к нему, ее ягодицы были прижаты к его мускулистым бедрам.
От мужчины пахло табаком и бренди. Его дыхание шевелило рюши на ее чепце.
— Успокойся, девочка. Я не причиню тебе боли. Если ты перестанешь вырываться и извиваться, я отпущу тебя. Клянусь.
Пруденс прекратила сопротивление. Мускулы Себастьяна расслабились, но он по-прежнему удерживал ее одной рукой под грудь, а теплая ладонь другой руки закрывала рот. Жар его тела затягивал Пруденс в шелковую паутину восторга, который она испытала той далекой дождливой ночью. И когда Себастьян зарылся лицом в ее распущенные волосы, она поняла, что опасность, которая ей угрожает, может оказаться совсем иного рода. Возможно, он очень поторопился пообещать не сделать ей больно. Боль, которую он способен был причинить, была одновременно сладкой и мучительной.
Мужчина убрал руку с ее рта. Его пальцы на одно мгновение задержались на ее губах.
Пруденс сделала судорожный вздох и с достоинством произнесла:
— Не будете ли вы так любезны отпустить меня, сэр?