Тори и Ричард крепко спали, когда их разбудил телефон. Сквозь пелену сна Тори видела, как он нащупал трубку, беспокойно прижал ее к уху, элегантный будильник с радиоприемником рядом с телефоном показывал предрассветный час. Осторожно, не открывая глаз, притворяясь, что продолжает спать, она прислушалась, не упуская ни слова из разговора и напрягаясь, понимая, что он наблюдает за ней.
Это было то самое напряженное состояние, которое пронизывало всю их жизнь с момента возвращения домой из Аргентины.
В начале, когда прошел первый шок, он был вполне уверен, что сможет получить ссуду в банке, продать достаточно ценных бумаг и реализовать достаточно имущества, чтобы хватило средств на сохранение тоге образа жизни, к которому он привык.
Но когда обнаружилось, что большая часть ценных бумаг, за исключением нескольких сертификатов, все еще зарегистрированных на имя отца, уже продана, что вся недвижимость, которой он владел, является собственностью семьи и его доля не подлежит передаче другому лицу, и что его финансовое положение серьезно настолько, что даже банки, с которыми он поддерживал самые близкие отношения, перестали отвечать на его звонки, он запаниковал.
И все же Ричард продолжал упрямиться, отказывался отступиться хоть от одного из своих южноамериканских обязательств, таких, как лошади для поло, или изумруд Тори, или даже сами матчи поло. Лошади уже стоили по тысяче долларов каждая, а их еще надо было самолетом доставить в страну и оттранспортировать в Санта-Барбару, где поставить в конюшню за бог знает сколько долларов в месяц.
Тори была чрезвычайно расстроена тем, что не могла с ним поговорить. Он держался на расстоянии от всего и от всех, делая невозможными любые контакты, одержимый поисками решения проблемы своих вышедших из-под контроля долгов. Надо быть совсем слепой, чтобы, глядя на его стоические поиски альтернативных источников доходов, не видеть, что ему не по силам справиться с ситуацией, и надо быть совсем тупой, чтобы не догадываться, что большая часть из его последних находок входит в противоречие с законом.
Из кратких ответов Ричарда ничего не прояснилось. Тори открыла глаза и обнаружила, что он все еще смотрит на нее. Она сонно улыбнулась ему, ее глаза начали привыкать к темноте и уже могли различить фиолетовые круги под его глазами.
– Во сколько завтра вечером? – спросил он в трубку, не в восторге от ее внимания.
После пары вежливых ответов он повесил трубку и выскочил из постели, ничего не объясняя, и с неприступным видом начал собираться, метаясь по комнате.