– Ты бы вышла за меня замуж, если бы я был нищим художником, – хрипло настаивал Ричард, – или если бы я копал канавы, или ремонтировал телефоны?..
Прервав свой допрос и не обращая внимания на протесты, он начал целовать ее так грубо, что причинял боль.
– Ричард, прекрати! – кричала она, пытаясь вырваться, но не в состоянии сдвинуться даже на дюйм.
Машина была маленькая, тесная, и в салоне негде было развернуться.
– Почему? Теперь я тебе противен?
– Ты делаешь мне больно…
– Тогда тоже сделай мне больно, – с вызовом сказал он, тяжело и сбивчиво дыша, прерывая ее и с силой впиваясь в ее губы так, что она с трудом могла дышать.
Он прижал ее к сиденью и почти полностью перебрался на ее сторону, пытаясь сорвать шелковый лиф ее платья и все больше теряя разум от собственной ярости. Она не могла сдержать слезы и в конце концов, начала плакать и бороться всерьез.
Кто этот человек, пытавшийся сделать ей больно, впавший в буйное помешательство и изливающий на нее весь свой гнев?
– Ричард, черт тебя подери, возьми себя в руки. Остановись! – кричала она, содрогаясь от ужасного звука рвущегося шелка, и новые потоки слез катились по ее щекам.
– Почему я должен останавливаться?! Я куплю тебе другое, это всего лишь платье. Черт подери, я куплю тебе другое! Черт подери, я куплю тебе все, что ты захочешь, – яростно прокричал он, расстегивая брюки и доставая возбужденное доказательство своего мужского достоинства.
– Черт подери, я куплю тебя, – напыщенно повторял он.
– А я, черт подери, собираюсь вылезти из машины, – прокричала Тори ему в ответ, дрожа и пытаясь вывернуться из его объятий.
Она почувствовала, что он тоже плачет. Его горячие слезы смешивались с ее, вымывая всю затаенную злобу и боль. Его ярость выдохлась, и он стал извиняться и умолять не бросать его.
Она прекратила борьбу, успокаивающе нашептывая ему в ухо, что все хорошо, что все будет прекрасно, что она поможет ему, что она любит его и любит ради него, а не ради его проклятых денег.
Она была не таким человеком.
Но даже несмотря на то, что сама все это произнесла вслух, она не была уверена в том, что говорила. Это потрясло ее до глубины души, и она поняла, что не уверена ни в чем.
Тот Ричард, в которого она влюбилась, был для нее потерян. Его место занял совершенно другой человек, холодный, очень озабоченный, замкнувшийся в себе, но в то же время взывающий о помощи.
Или, возможно, раньше она видела то, что хотела видеть.
Знакомое чувство отчаяния, которое она ощутила, и давящая боль в сердце снова переключили ее мысли на Тревиса – привычка, от которой, как ей хотелось надеяться, она окончательно избавилась.