Она скользнула рукой вниз, касаясь кончиками пальцев под поясом, и он тихо застонал.
— Вот то, что мне нужно, — прошептал он, захватывая поцелуем ее рот, после чего она не могла отдышаться, губы сразу припухли, а темно-синие глаза затуманились.
Он перевернулся так, чтобы оказаться на Эмме, продолжая целовать ее, а она спустила подтяжки с его плеч. Он приподнялся, все еще прижимаясь ртом к ее губам, и она расстегнула пуговицы его белой рубашки, потом на брюках.
Рукой она встретила его, и он застонал, когда она твердо захватила, проводя большим пальцем по влажному кончику, его мужское естество. Язык проник в ее рот, соединившись с ее языком, предсказывая скоро, очень скоро другое слияние.
Эмма сняла с него брюки и направила его в себя, опершись руками в поросшую мягкими волосами грудь. Это был один из тех моментов, когда обоюдная потребность соединения была слишком сильной, чтобы ждать. Эмма выгнула спину, чувствуя, как Стивен заполняет ее, и тихий возглас облегчения сорвался с ее губ.
Вскоре для них все перестало существовать, кроме их тел, слившихся в сладком поединке.
Сайрус был мрачнее тучи и, когда подносил к губам свой обычный бокал с бренди, его рука слегка дрожала.
— Тебе придется пойти и отыскать Натаниела, — обратился он к Стивену, который, по его просьбе, последовал за ним в кабинет.
Стивену хотелось вернуться в спальню к Эмме, лечь рядом с ней и позволить ей выгнать призраков смерти из его разума и сердца, но его волновал младший кузен. Он видел в Натаниеле обиженного, смущенного мальчика, каким когда-то был сам.
— Он не послушается меня, — уверенно сказал Стивен, наливая себе бренди. — Он верит, что я убил Мэри, что бежал из-за этого.
— Мне все равно, чему он верит, — ответил Сайрус. — Я просто хочу видеть его в безопасности под этой крышей в своем доме.
Стивен кивнул, потому что никогда не мог отказать в чем-то своему деду, и, поставив на стол нетронутый бокал, без лишних слов вышел из кабинета.
Любимой лошади Натаниела, норовистого мерина Аппалозы, в конюшне не было. Стивен выбрал кобылу, оседлал ее и поскакал в лунную ночь. Чутье направило его к роднику за домом и конюшнями, а не к дороге. Он много раз сам находил там спасение, когда впервые приехал жить в Фэрхевен.
И точно, он нашел Натаниела, сидящего с потерянным видом под поросшим мхом деревом. Рядом с ним стоял фонарь, лошадь была привязана поблизости.
— Ты, видно, не возражаешь, чтобы тебя заживо сожрали москиты, — сказал Стивен, присаживаясь рядом с мальчиком на мягкую землю, — но я другого мнения. Поднимайся-ка, Нэт, мы уезжаем.