На короткое время в наш сектор заглянул сержант Браун, а сегодня он нас покидает. Браун отвечал за отделение пулеметчиков возле моего наблюдательного пункта. Он бодрствовал, пока я спал. Наши донесения дополняли друг друга. Вечером я передавал ему музыку, которую перехватывал где-нибудь на позициях, и никто из нас не выпивал свой шнапс в одиночестве. Он был асом, сумевшим поджечь блиндажи в П. и сжегшим последние сараи. С железным спокойствием он стрелял очередями трассирующих пуль, прислонившись к дереву, прицельная дальность 600. Очередь за очередью по одной и той же точке, до тех пор пока она не начинала дымиться. Вчера Браун сказал: «Что, добровольцы на выход в дозор? Я – нас. Я уже достаточно находился». Но сегодня он ругался, потому что не пошел туда. Ночью они обнаружили, что огневые позиции русских пусты. Они прошли через землянки, и с ними заговорил русский часовой в проходе, который не понял, кто идет.
Есть другие люди, которые с винтовками на ремне, расстегнутыми кителями и пилотками набекрень пробираются через сельскую местность. Есть что-то во взгляде их глаз, что отличает их от всех прочих. Их сразу узнаешь. Это те, кто ведет войну. Они несокрушимы. Они маячат повсюду, ввязываются во все предприятия. Опасность их привлекает, им нравится играть со смертью. Такие люди редко попадаются. Они слишком быстры, слишком умелы, слишком решительны. Они овладевают игрой и ведут ее продолжительное время. Потом они слишком часто ломают правила игры или же встречают достойного соперника. Один фельдфебель подбил двадцать восемь танков в ближнем бою; затем он поднялся на башню к командиру двадцать девятого всего лишь с пистолетом в руке. Он опоздал на секунду. Они выстрелили одновременно, и оба были убиты.
С такими людьми трудно ладить в тылу, по на фронте, если они попадают в руки к хорошему офицеру, они могут превратить роту в первоклассную боевую единицу, потому что их боевой дух и смелые решения передаются всем остальным. Мужество и смелость заразительны, точно так же как и трусость.
Вечером пошли длинные донесения об активности противника. Они дополнили картину. Атаку ожидали. Она началась в 3.00. Противник открыл огонь всеми имеющимися у него средствами, ослепляя наши пункты наблюдения, обстреливая артиллерийские позиции, сосредоточивая огонь на нашем плацдарме в Р. Почти сразу же замерли проводные линии связи; сообщение об атаке пришло по радио. Прием был слабым. Мы открыли заградительный огонь вслепую, ориентируясь на шум боя, усиливавшийся вокруг Р.
На рассвете мы вышли наружу и наблюдали черный дым от разрывов снарядов на краю леса, наползающий к нашим огневым позициям. На артиллерийских позициях один человек получил ранение. Около ста двадцати снарядов среднего калибра упали около НП. Мы открыли заградительный огонь всей своей мощью, сделав от восьмисот до тысячи выстрелов, но на самом деле говорили, что их было почти две тысячи, и половина из них – по Р. Наши собственные потери были невелики, а позднее на НП сообщили, что штурм Р. был сорван огнем нашей батареи.