– Мама никогда не понимала отношения отца к ближайшим родственникам… А осень была его любимым временем года.
– Значит, тебя он любил больше остальных?
– Да, наверное. Но поступал вопреки своим словам. Он собирался передать мне драгоценный камень, но так и не сделал этого. Возможно, он отдал его на хранение Винтер до того, как его убили.
«Хотя вряд ли, родители сами искали драгоценность», – подумала Отем и продолжила:
– Предполагали, что я его любимица, – она вздохнула. – Почему вообще нужны любимчики? Почему не лелеять всех детей в равной степени?
– Кто разберет этих родителей? – произнес Барри невнятно. – Расскажи еще что-нибудь о своей семье и о драгоценности.
– Хозяин, который не защитил свой род, не был хозяином, – пробормотала Отем.
Ричард не хотел, чтобы она выходила замуж. Почему? Сколько раз Отем мечтала о собственной свадьбе: о богатом пиршестве, об огромных пирогах и дичи, выставленных за стеной замка, о ярких красочных палатках для почетных гостей. Но если она помнит все это, то почему же более важные события ускользают от нее?
– Эй, о чем ты снова так глубоко задумалась? – окликнул девушку Барри.
– Если бы я вышла замуж, когда мои родители были еще живы, они прохаживались бы среди друзей, принимая поздравления по поводу превосходного брака их дочери с наследником огромного поместья. Ха! Мой постоянно думающий о землях отец вернулся из… из… я не знаю, это не важно. Он приехал в наш замок, чтобы сказать матери, что любит ее, а не любовницу, встреч с которой он искал до этого. Да, теперь я помню, кое-что помню…
Шок, вызванный убийством родителей, стер из памяти Отем большую часть прошлого, но сейчас оно крошечными обрывками возвращалось к ней.
– Каким был твой замок? – спросил Барри. Отем задумалась на минутку, прежде чем нашла спрятанный в глубине памяти ответ:
– Я помню спиральную лестницу в башне. Я подбегала к ней, поднималась по узким ступеням в свою комнату в главной башне замка. Комнаты, отведенные мне и сестрам, были уютными и находились далеко от главного зала. Каждая из нас имела право и возможность побыть одной, – Отем рассмеялась, и мы ревниво оберегали эту привилегию. Наши горничные были единственными, кому разрешалось входить в наши покои.
– А как выглядели комнаты? – поинтересовался Барри.
Отем помолчала, потом разразилась потоком слов:
– Обставлены они были просто: узкая кровать, стол, под окном сундук для одежды. Ах да, скамеечка для ног, обтянутая нашими любимыми цветами, на моей был зеленый бархат. Я помню свою служанку – Джудит была примерно нашего возраста. Ее привезли из какой-то деревни, лежавшей где-то за дубовой рощей.