Кристина извивалась, брыкалась, царапалась, словно дикое животное, крутила головой, пытаясь уйти от слюнявого языка, который норовил пробраться ей в рот. Эрнест Миллер рванул девушку за руку с такой силой, что она потеряла равновесие и повалилась на пол, увлекая его за собой. Падая, она коленом нанесла ему удар между ног. Эрнест Миллер завопил от боли и схватился рукой за ушибленное мужское достоинство.
Кристина вскочила на ноги и рванулась к двери. Однако Миллер, хотя и не оправился до конца от боли, успел схватить ее за длинные волосы и потянул к себе.
– Ты дорого заплатишь за это, шлюха! – прохрипел он.
На какое-то время взыгравшая в нем похоть улеглась. Железными тисками он схватил Кристину за правую руку, продолжая другой рукой держать за волосы у самых корней. Не давая опомниться, он вытолкал ее на палубу, а затем на набережную.
Кристине было не под силу оказать сопротивление такому крупному мужчине, как Эрнест Миллер. Когда они добрались до дома, девушка была до предела измотана борьбой, по лицу ее были размазаны грязь и слезы. Эрнест Миллер втолкнул ее в комнату, захлопнул за собой дверь и стал расстегивать на себе широкий кожаный ремень.
– Нет! – Лиза Миллер бросилась вперед, схватила Кристину за руку. Ей были хорошо понятны намерения мужа. И она сама, и ее дети носили множество отметин на собственных спинах и ягодицах.
– Эта маленькая корова врезала мне по яйцам, дралась и ругалась всю дорогу! – прорычал Эрнест Миллер, отшвырнул в сторону жену и угрожающе двинулся к Кристине. – Она находится под моей крышей и будет делать все, что я ей велю, – хрипло добавил он, огибая угол стола.
Дети заранее попрятались по углам, глядя круглыми от испуга глазами на бушующего отца.
– Грязная сучка! – Ремень поднялся и опустился на плечи и спину Кристины. Она почувствовала резкую обжигающую боль и закричала. Толстые губы Эрнеста Миллера расплылись в довольной ухмылке.
Ремень снова просвистел в воздухе. Лиза Миллер бросилась между Кристиной и мужем. Удар пришелся ей по лицу, она отлетела к плите и опрокинула чайник с кипятком, который ошпарил ей руку.
Даже Эрнест Миллер побледнел, когда жена закричала не своим голосом. Соседи, привыкшие к крикам Лизы Миллер, и те почувствовали, что произошло нечто из ряда вон выходящее.