– Не произноси его имя, – сурово оборвала его Нэн. – Ты потерял это право, Диксон Роберт Маккиннон. Уехал на десять лет. На десять лет. Думал забыть про Балфурин?
– Я хотел построить собственную жизнь, – отвечал Диксон. – В конце концов, здесь у меня не было будущего. Балфурин принадлежит Джорджу, а не мне. Так зачем же мне было оставаться, Нэн? Чтобы стать ему мальчиком для битья? Подбирать крохи с его стола?
Нэн не ответила, а задала следующий вопрос:
– Зачем ты здесь? Зачем вернулся домой?
Диксон поднялся со стула, не в силах оставаться без движения. Вид из окна с низким подоконником тоже не давал успокоения: оттуда был виден все тот же Балфурин, его холмы и долины. Сейчас Диксону больше всего хотелось забыться – уснуть, напиться… Но перед глазами, удерживая его от этого, был непреклонный взгляд Нэн.
– Захотелось бросить якорь, почувствовать себя дома, – произнес он, давая ей возможность оценить такое признание. Устроит ли оно Нэн? Или она будет копаться дальше в поисках более приемлемого объяснения?
– Значит, мир обошелся с тобой не слишком ласково, Диксон?
– Мир был ко мне исключительно благосклонен, – ответил он, повернувшись к ней лицом. – По любым стандартам, я очень богатый человек.
– И тем не менее беден духом. Почему?
– Жажда наживы, – признался он, не рассчитывая, что она оценит истинный смысл слова.
Нэн кивнула, как будто все-таки поняла. Диксон ощутил неловкость. Величавая и суровая, она, как и прежде, внушала ему робкое почтение.
– Где Джордж? – спросил он, уверенный, что Нэн это известно.
– Какое тебе дело? Пусть остается где хочет. Вероятно, где-нибудь играет в карты, таскается по девкам, позорит имя Маккиннонов. В Балфурине ему нечего делать. Будь у него возможность, он распродал бы его по кирпичику. А кроме того, он привел сюда англичанку.
Тон старой домоправительницы явно показывал, что брак с англичанкой сердит ее больше всех остальных грехов Джорджа.
– Которая сохранила Балфурин. Или ты злишься из-за школы?
– Для замка это весьма достойный удел. Почетный. Во всяком случае, лучше, чем лежать в развалинах. До приезда этой женщины так и было. Робби это бы не понравилось.
– Но ты не можешь простить ей, что она англичанка. Нэн, времена меняются. Все меняется. Даже ненависть.
Нэн кивнула. Надо же, она позволила ему возразить себе, значит, действительно к ней пришла старость.
– Джордж… Он ведь не хотел жениться. Как-то сказал мне, что не желает приковывать себя к богатой женщине из-за какого-то здания. Я сказала ему, что Балфурин – не просто здание. Это его наследство, его почетный долг, ответственность. Он только рассмеялся.