Джордж ненадолго задумался, потом ответил:
– Челозек, вырастивший Мэтью, был куда большим варваром, чем Мэтью, но он считал себя выше окружающих только потому, что был европейцем. Возможно, он был исключением из правил, и остальные миссионеры служат только Богу.
– Мне жаль, – тихо проговорила Шарлотта.
Джордж бросил на нее удивленный взгляд.
– Ты же ни в чем не виновата.
– Я знаю, но мне жаль Мэтью и любого другого, кто должен терпеть жестокость ради жестокости. Страдать за правду – это одно, совсем другое дело, когда страдания бессмысленны. Ты согласен?
– Согласен, – улыбнувшись, кивнул он.
– Я сказала что-нибудь забавное?
– Напротив. – Джордж сел с нею рядом за стол, сложил руки и стал смотреть на Шарлотту с тем же хмурым выражением, с каким чуть раньше она сама смотрела на мужа. – Пожалуй, впервые в жизни я так серьезно разговариваю с женщиной.
– О чем же ты обычно разговариваешь с женщинами?
Он молчал, и Шарлотта решила, что ее муж вспоминает все те сотни разговоров, которые он вел с самыми разными женщинами. Даже во время их краткого брака Джордж был любимцем ее сестер, всегда умел им польстить, шептал на ухо приятные вещи, от которых они хихикали и краснели.
Он был из тех, кто знает, что хочет слышать женщина.
Джордж, казалось, отнесся к ее вопросу вполне серьезно, а его ответ очень удивил Шарлотту.
– Я думаю, мужчины, в целом, обсуждают в большей степени идеи. Женщины чаще говорят о чувствах.
– Это довольно смелое предположение, разве не так? Я знаю многих женщин, которые готовы высказывать серьезные идеи. Женщины думают и действуют, а не просто существуют рядом с мужчинами.
– Ты – директриса школы, – заметил он. – Я бы удивился, если бы ты имела об этом другое мнение.
Шарлотта раздраженно помотала головой.
– И какие же чувства эти женщины обсуждали с тобой? – Шарлотта понимала, что такой вопрос совсем не следовало задавать. Тем не менее, любопытство одержало верх над вежливостью.
– Возможно, они были в меня отчаянно влюблены, – произнес он с веселыми искрами в глазах.
– Или ты хотел в это верить. Скорее, ты им страшно не нравился, – предположила Шарлотта. – И они просто жаждали сказать тебе об этом.
– Возможно, их пугала сила собственных чувств.
– Или же их тошнило от собственной антипатии к тебе.
Его улыбка стала шире, Шарлотта не удержалась и ответила на нее. Несправедливо, что он так обаятелен.
– Если ты все еще голоден, – предложила она, – я могла бы тебе что-нибудь приготовить. Я понемногу научилась готовить, когда приехала в Балфурин.
– Не нужно. – Он покачал головой. – У меня пропал аппетит.