— А знаешь ли ты, милая моя Кэтрин, что я могу немедленно добиться твоего ареста? Ты собираешься защищать моих детей от меня за стенами тюрьмы? — Видя, что заставил наконец собеседницу растеряться, Фрэдди улыбнулся. — Забыла уже, что ты украла моего коня?
— Можете не стесняться в выборе обвинений против меня, милорд, — подняла глаза к небу Кэтрин. — Я тоже не собираюсь скрывать грязные подробности нашего недолгого приключения и молчать об этом клочке бумаги, который вы называли контрактом.
— Неужели ты думаешь, что это может иметь для меня какое-то значение? — Он усмехнулся, и в глазах его мелькнула решимость. — Мне все равно, что обо мне говорят и думают другие.
— Тебе, может быть, Фрэдди. Но твоей матери вряд ли.
Кэтрин поняла, что нанесла точный удар. Упомянуть о Мириам стоило уже хотя бы для того, чтобы увидеть не совсем обычное выражение, которое появилось на лице графа. Впрочем, о перемирии или ничьей пока говорить рано. Скорее завершилась разведка боем. Теперь они раздумывали: остановиться или продолжать наступление? Как в кровавом поединке перед последним ударом. Может, еще возможно в чем-то уступить? Нет?
В какой-то момент казалось, что угроза открытого столкновения уменьшается, но уже в следующий — что оно неизбежно.
— Но зачем? — вырвался у Кэтрин вопрос, который ей, видимо, стоило задать в самом начале этого разговора. — Зачем они нужны тебе? Почему ты не можешь просто оставить нас в покое? Я никогда ничего у тебя не просила. Сейчас прошу об одном: позволь мне сохранить добрую память о тебе. — Она отвела глаза в сторону.
— А разве то, что было между нами, так плохо? — Фрэдди пощекотал пальцем ее пылающую щеку. Кэтрин сделала шаг назад, собирая все силы, чтобы не поддаться искушению. А ведь было бы так просто, так легко и приятно…
— Нет, милорд, — медленно произнесла она и попыталась улыбнуться холодной, презрительной улыбкой. Кэтрин твердо решила никогда не быть игрушкой в руках этого пресыщенного светского льва. — Вы многому научили меня, и я теперь уверена, что могу зарабатывать на жизнь проституцией. Так вот, Фрэдди, я могу даже поблагодарить тебя: мы приятно и с пользой провели тогда время.
На мгновение ей показалось, что она зашла слишком далеко — никогда еще Кэтрин не видела такого гневного выражения на лице Фрэдди. Но в эту же секунду в его глазах мелькнул отблеск и другого чувства, тщательно маскируемого. Нет, в это нельзя верить! Это ей просто показалось из-за игры света и тени на его лице. Такой человек не может переживать и испытывать душевную боль. Да и изменилось его лицо лишь на мгновение и опять приняло прежнее отрешенное выражение.