– Но как…
Он хотел спросить, откуда она узнала, каким гуталином пользуется лакей лорда Крашоу. Но вопрос повис в воздухе. Ее взгляд прошелся по его сапогам и заскользил выше, по ногам. Дэвид вспомнил, как вчера с такой же возмутительной откровенностью он сам рассматривал ее стройные ножки. Подобная дерзость превышала границы дозволенного. Даже проститутки не позволяли себе столь недвусмысленных взглядов.
– Вы грозный противник, мистер Марстон, – заметил он. – Отныне я буду скрывать от вас свои мелкие слабости и грешки.
Ее губы скривились в усмешке. Дэвид прочистил горло.
– Ну что ж, я думаю, мы можем ограничить наш список тремя личностями, не считая барона Банбери.
Она кивнула.
– Рейке, Смайт-Кокран…
– И наш любимец, лорд Крашоу, характер которого чернее его сапог.
Линсли нахмурился:
– Но здесь нам придется столкнуться с серьезной проблемой. Я хотел напрямую переговорить с этими джентльменами и выяснить, насколько сильно они вас ненавидят. Мне не составит труда встретиться с Рейксом и Смайт-Кокраном, однако Крашоу ни за что не примет меня у себя. И не захочет разговаривать со мной на светском сборище.
Дэвид не без гордости поведал Фебе о том, что он скупил на аукционе те земли, на которые зарился Крашоу. Она так внимательно его слушала, что он невольно выболтал больше, чем собирался. Феба узнала, что в настоящее время у него почти не осталось наличности и что ему придется экономить, живя в Лондоне (конечно, не настолько, чтобы отказаться от чистки сапог).
– И все же овчинка стоит выделки, – сказал Дэвид. – Теперь я уверен, что мои фермеры не сбегут из моего поместья.
– Это для вас так важно?
– Да. Я хочу, чтобы следующий урожай был таким же хорошим, как предыдущий. Жаль, что мне придется провести зиму в Лондоне. Это дорогое удовольствие.
– Тогда почему вы здесь?
– Вы сами знаете почему.
Феба посмотрела на его большие руки, лежавшие на письменном столе.
– Я вам очень признательна.
Она принялась складывать письма. Он накрыл ее руку своей, почувствовав обжигающее тепло ее пальцев.
– Подождите, – прошептала Феба.
Лорд убрал руку. Она вышла в фойе и что-то сказала слуге, потом вернулась в комнату и заперла двойные двери.
– Я сказала мистеру Симмсу, чтобы в ближайшие полчаса нас не беспокоили.
– А потом? Она улыбнулась:
– Потом нас обязательно побеспокоят.
Двери кабинета были выполнены по французской моде прошлого века: на панелях красовались витиеватые фруктово-цветочные узоры.
– Нам еще многое надо обсудить, – сказала Феба, ослабив узел галстука. – Но мне кажется, мы заслужили маленький перерыв.