– Идите к черту, Брэкли! – сказал он. – Я ничего вам не дам! Ваша подлость сослужила вам плохую службу, потому что сначала я собирался выделить деньги. А теперь вы не получите ничего, и это решение окончательное.
Брэкли испугался.
– Вы лжете, – сказал он. – Вы никогда и не собирались ничего давать мне.
Эти слова стали последней каплей, переполнившей чашу терпения виконта. Вскочив со скамьи, он перегнулся через стол и грубо схватил кузена за грудки.
– Ты, проклятый разбойник! Я душу из тебя вышибу!
Брэкли скорчился в руках кузена.
– Отпустите меня!
Сарсбрук разжал руки. Не говоря больше ни слова, он ушел из таверны. Только забравшись в свой экипаж, он понемногу пришел в себя. Ему не следовало терять самообладание. Он должен был заплатить Брэкли и забрать дневник. Теперь его кузен может предать огласке его содержание. Разразится грандиозный скандал, и имя сэра Хэмфри будет всеми осмеяно. Виконт нахмурился, но после строптиво тряхнул головой. Как он сможет глядеть на себя в зеркало, если позволит Брэкли властвовать над своими эмоциями? Скрестив на груди руки, Сарсбрук с неудовольствием подумал, что, возможно, это тому уже удалось.
Прямо за домом семьи Марш находился маленький огороженный садик. Несмотря на то, что он был действительно крохотным, Пандора находила там уединение и отдых от повседневных забот. Она часто сбегала сюда посидеть и поухаживать за цветами.
На следующий день, после того как Сарсбрук приходил на чай, Пандора с раннего утра ушла в свой садик и устроилась там на прохладной каменной скамейке рядом с кустами первоцвета и водосбора. Она еще находилась под впечатлением странного сна, который приснился ей прямо перед пробуждением.
В этом сне Сарсбрук появился перед ней, простирая к ней руки, словно для того, чтобы обнять. Пандора была одета только в ночную рубашку, но это не казалось ей странным. Она бросилась к нему в объятия и пылко поцеловала его в губы. Виконт улыбнулся ей и после, не говоря ни слова, развязал тесемки на вороте ее ночной рубашки, позволив ей свободно упасть к ногам. Она стояла перед ним нагая, и он впивался глазами в ее тело. «Ты прекрасна, Пандора», – сказал он, протягивая к ней руки. Она улыбнулась, позволяя заключить себя в объятия. Потом она проснулась, смущенная и растерянная.
Щеки Пандоры горели от воспоминаний. Как она могла позволить себе такие нескромные мечты?! Она посмотрела на первоцветы у своих ног вне себя от смущения.
«Конечно, это плохо, что мне снятся такие сны. Леди не должна представлять подобных вещей», – строго сказала она себе. Но все же, когда она проснулась, ей хотелось, чтобы Сарсбрук был рядом с ней в постели.