Он не ответил, продолжая ходить по темной комнате. Мария видела его напряженное лицо, когда оно на мгновение попадало в полосу света. На нем была надета простая белая рубашка с широкими рукавами, обтягивающие брюки для верховой езды и сапоги до колен. Сердце девушки замирало – так он был похож на своего брата.
– Интересно… – произнес он. – Что заставило бабушку так торопиться с женитьбой. Почему она вдруг отбросила осторожность и сомнения относительно физического и психического здоровья Трея?
Он подошел к двери, прислонился плечом к косяку и засунул руки в карманы. Лицо его оставалось в тени. Бейсинсток долго смотрел на девушку и молчал.
– Боже, – тихо сказал он и провел рукой по волосам. – Кажется, я начинаю понимать.
* * *
Лорд Дансуорт с дочерью появились следующим утром около десяти часов. За час до них прибыли многочисленные слуги, лакеи, дворецкие, горничные и конюхи.
– Что же мне делать? – раздраженно спрашивала герцогиня. – Если я тут же отошлю лорда Дансуорта и его дочь назад, то не смогу отрицать ухудшения состояния моего внука.
– Вы же герцогиня Салтердон, моя дорогая Изабелла, – напыщенно заявил Эдкам. – И можете послать их ко всем чертям, если захотите.
– Вы забываете, что несколько дней назад я сама отправила им письмо с сообщением о том, что здоровье внука значительно улучшилось. Вы забываете, что я отдала многочисленные распоряжения по поводу предстоящей свадьбы.
– Изабелла, вы опять покраснели. Я вынужден настаивать, чтобы вы сделали глубокий вдох и…
– Ради Бога, перестаньте трястись надо мной, – она отмахнулась от него, как от назойливой мухи, и снова повернулась к Марии. – Мисс Эштон, похоже, вы единственная в этом доме, кто может общаться с Треем. Что вы можете сказать о его поведении?
– Ваша светлость, я расстроена не меньше вас. Мне кажется, что он не хочет, чтобы невеста видела его в таком состоянии.
– Вздор. Эдкам уверен, что восстановление подвижности ног – всего лишь вопрос времени.
– Возможно, нужно обращать внимание не на уверенность Эдкама, а на то, что чувствует его светлость.
Герцогиня прищурилась.
– Очевидно, вы совсем не представляете себе образ жизни аристократии, мисс Эштон. Чувства для нас не имеют никакого значения. Мы рождаемся для успеха. Мы живем ради успеха. Мы отказываемся умирать, пока достигнутое нами не перейдет к следующему поколению. Мне восемьдесят пять лет, девочка. И у меня нет времени урезонивать непокорных детей. Если мой внук не изменит своего поведения, мне ничего не останется, как позволить Эдкаму приступить к процедуре его помещения в «Роял Оукс».