Кассандра начала читать вслух на итальянском языке, ее грудной голос подчеркивал невообразимую чувственность произносимых ею слов. Бэзил закрыл глаза и слушал, она читала вслух отрывок о том, как женщина целовала своего любовника Аникино. Когда повествование дошло до того места, где Аникино пробирается в комнату женщины, Бэзил подумал, что Кассандра остановится, потому что любовник разбудил свою возлюбленную тем, что положил руку ей на грудь.
Но она не остановилась. Кассандра прочла все, ее голос не изменился, в нем не слышалось смущения, и Бэзил с удивлением повернулся. Она подняла глаза:
– На итальянском языке это гораздо красивее. Переводы часто искажают суть написанного… – не видя его за пламенем свечи, она прищурилась, – эту сочность. Я так люблю непристойности, – призналась она.
Кассандра улыбнулась мягкой, задумчивой и сдержанной улыбкой. Больше всего на свете Бэзилу хотелось преодолеть расстояние, разделявшее их, и запечатлеть на ее губах поцелуй, похожий на поцелуй женщины и ее любовника. Она была пиршеством для глаз, губ, рук и ушей. Но если бы он дал себе волю, то смертельно оскорбил бы ее, оскорбил бы ту свободу, которую она чувствовала, беседуя с ним так откровенно. Так что Бэзил не глядя взял что-то из сундука и небрежно опустился на соседний стул.
– Да, – сказал он, – я люблю страсть, страсть утверждения жизни после стольких смертей во время чумы. Это самая естественная вещь – прославлять то, что приносит новую жизнь.
Ее улыбка в дополнение к сказанному и счастье, светившееся во взгляде, были достаточным вознаграждением.
– Именно! Наверное, казалось, что наступил конец света. Я не могу это себе даже представить.
Она подняла следующую страницу и улыбнулась, потому что на ней была часть историй, рассказанных в третий день, – именно о них она написала эссе, рассмешившее Бэзила. Она прочитала страницу вслух и опять покачала головой:
– Это просто взывает к лучшему переводу! Вы согласны?
– Я не читал переводов на английском языке, – признался Бэзил.
– О, конечно, но я могу привести вам пример.
Она взяла страницу и начала читать на очень высокопарном английском, имевшем мало сходства с плавностью итальянского языка.
– И так далее, и так далее, и так далее… – Кассандра вздохнула. – Ужас! У вас бы это получилось гораздо лучше.
Бэзил притворно содрогнулся:
– Я терпеть не могу переводить.
– Да, но вы бы не удержались и перевели стихи.
– Как и вы.
Она кивнула, улыбнулась, опять дотронулась до слов на пергаменте, следя глазами за пальцем.
– Я просто способная, Бэзил, во мне нет поэтического огня, дара слагать песни.