— Понятно, — сказал Купер, продолжая водить пальцем по ее шее. — Ты трепещешь от страха.
— Вовсе нет! Чего мне бояться?
— Тогда в чем же причина твоего учащенного сердцебиения?
Проклятие! Она попалась! Брианна подумала и сказала:
— В том, что я продрогла и проголодалась!
— И поэтому твое сердечко бьется, словно птичка, попавшая в силки? — Купер насмешливо ухмыльнулся.
— Естественно! — Брианна передернула плечами.
Она явственно ощущала своими чувствительными сосками его горячее дыхание, отчетливо различала насмешливые искорки в его синих глазах, потемневших от страсти. А когда его большая теплая ладонь легла на ее плечо, по телу Брианны разлился жар. А ведь он всего лишь пытался согреть ее, словно старший брат или отец.
— Тебе все еще зябко? — спросил Купер.
— Нет, я согрелась. Благодарю, — выдохнула она.
— Не за что, всегда к твоим услугам. Однако сердечко по-прежнему частит. С чего бы это, принцесса?
— Понятия не имею, — севшим голосом ответила Брианна.
— А я догадываюсь, — многозначительно произнес он. — Ты встревожена тем, что мы найдем легкий и простой выход из создавшегося стесненного положения.
— Любопытно, какой же?
— Вместе согреемся возле камина.
— Вы ляжете на пол, а я — на диван? Я угадала?
— Нет! — покачал головой Купер.
Брианна стиснула ноги, обхватила плечи руками, пытаясь прикрыть торчащие соски, и с дрожью в голосе сказала:
— Мы совершенно чужие люди. Я не имею обыкновения спать с незнакомыми мужчинами. И вообще, я должна была лечь в эту ночь в постель со своим законным мужем!
— Но мужа нет! — Купер развел руками.
— Спокойной ночи! — прошипела Брианна.
— Кстати, в вашей сумочке, случайно, нет ничего съедобного? — деловито поинтересовался Купер, с надеждой глядя па ее дорожную сумку. — Неплохо бы заморить червячка!
— Нет! — отрезала Брианна. — Ведь вы пили горячий шоколад!
— Да, пил. Там еще немного осталось, — сказал он, взял свою чашку и вышел, хлопнув дверью.
Брианна издала тоскливый стон и рухнула на диван, раскинув руки в стороны. Этот мужчина не только обладал мощным потенциалом, но еще и чересчур много о себе воображал. От его высокомерного поведения она едва не расплакалась. Но при этом в нем было кое-что еще, нечто такое, о чем ей было страшно даже подумать. Брианна свернулась калачиком и уставилась на язычки пламени в очаге. Веки у нее отяжелели.
Но вместе с расслаблением пришли отчетливые воспоминания о событиях минувшего дня, включая позорную сцену в церкви. Почему она не предусмотрела, что Дин может и не явиться на церемонию бракосочетания? Куда подевалось ее хваленое чутье? Почему подвела женская интуиция? Почему ее внутренний голос молчал?