Утомленным жестом она провела рукой по глазам.
— Простите. Это было очень грубо с моей стороны.
— Вот именно.
Шайлер была готова проглотить свой язык и свою гордость.
— Только моя усталость и вызванная ею временная утрата хороших манер могут служить мне оправданием. Пожалуйста, примите мои извинения.
Прошло целых тридцать секунд, а может, и больше, прежде чем он сказал:
— Принимаю.
— Пожалуйста, продолжайте.
— Как поверенный Коры, я должен был решить две задачи: сохранить ее состояние и затем, после ее смерти, распорядиться им в соответствии с ее пожеланиями. Сейчас я не буду вдаваться в детали, но несколько доверенностей составлено на ваше имя. Контроль над имуществом, указанным в одной из этих доверенностей, стоимость которого в настоящий момент составляет двадцать миллионов долларов, перейдет в ваши руки в ваш тридцатый день рождения, — Трейс взглянул на дату, нацарапанную в блокноте, лежавшем перед ним, — в конце этого лета.
Шайлер слушала его с возрастающим чувством страха.
— Разве Кора вам не сказала?
Трейс Баллинджер медленно поднял на нее глаза:
— Сказала что?
Она вдохнула и досчитала про себя до десяти. Затем медленно выдохнула.
— Я не хочу — и никогда не хотела — получить Грантвуд или деньги Грантов.
— Кора говорила мне об этом. — Мужчина отложил бумаги в сторону и посмотрел на нее через стол. — Ваша тетя сказала, что вы можете поступать с домом и деньгами, как вам только заблагорассудится. Можете просто все раздать, если вам ничего не надо. — Он встал. — А сейчас перейдем к главному.
— К главному? — повторила заинтригованная Шайлер.
Мужчина в линялых джинсах и потертом кожаном пиджаке («Интересно, это та же одежда, что была на нем прошлой ночью? « — подумала Шайлер) шагал взад-вперед от библиотечной стойки к ближайшему стеллажу с книгами.
— Несмотря на то, что Кора не имела никакого права просить вас об одолжении — кстати, это ее слова, а не мои, — она все же это сделала.
Шайлер никак не могла понять, что он имеет в виду.
— О чем вы говорите?
— О настоящей причине, по которой Кора попросила меня встретиться с вами этим утром наедине, — ответил Трейс.
— Не понимаю.
— Поймете.
По крайней мере он чертовски надеялся, что она поймет.
Трейс походил туда-сюда, затем остановился, оперся обеими руками о крышку стола и посмотрел на элегантную женщину, сидевшую по другую сторону.
— Строго говоря, одолжение, о котором просит ваша тетя, не зафиксировано ни в одном документе. Вы можете выполнить ее просьбу, а можете проигнорировать ее. Решать вам. К какому бы решению вы ни пришли, это не изменит условий завещания.