Этого было более чем достаточно.
Ее протяжный крик вернул Майлса к действительности.
— Элисса, нам надо поговорить, — произнес он, почувствовав се недовольство, впрочем, не столько недовольство, сколько панику.
Она не подняла глаз.
— Прошу вас, Майлс, не теперь, — умоляюще произнесла она, запахивая лиф.
Оказалось, что на нем не хватает нескольких пуговиц.
В сущности, она была права. Они стояли в коридоре, по которому в любой момент могла пройти дюжина слуг.
— Потом.
В ее глазах было смятение, она ответила, только чтобы на время успокоить его.
— Хорошо.
— Немного погодя.
— Отлично. Мадам, это официальная просьба о встрече, — добавил Майлс.
— Тогда встретимся завтра утром, сэр, в десять часов в гостиной, — казалось, Элисса справилась с волнением.
Что она натворила? Как она могла?
— Ты просто не подумала — вот в атом все дело, — пробормотала Элисса сквозь зубы, прикрывая дверь своей комнаты и на мгновение прислонившись спиной к надежной деревянной панели, а затем повернулась и быстро заперла дверь, чтобы ей не помешали. Она прошла через будуар в спальню, подошла к зеркалу, стоящему в углу, и оглядела себя.
Элисса не была уверена, что поняла все, что произошло между ней и Майлсом Сент-Олдфордом, но это событие оставило у нее пугающее, радостное и возбуждающее ощущение, превосходящее ее самые смелые предположения.
Осталась ли она еще девственницей?
Нет, вряд ли — больше она не невинна. Но Элисса ничуть не жалела об этом.
Вероятно, ей придется за ужином предоставить своих гостей самим себе. У нее не было желания делиться своим настроением с кем-нибудь вроде леди Чабб или сэра Элфрида.
Ей совсем не страшно, уверяла себя Элисса.
— Нет, страшно, — заявила она, поглядев на существо с дико расширенными глазами, смотрящими на нее из зеркала. — Но вскоре наступит завтра, и ты встретишься сама с собой и маркизом Корком.
Гостиная была залита ярким утренним светом. Окна этой комнаты выходили на восток, и она оставалась освещенной до самого вечера, когда ею преимущественно и пользовались. Так бывало во всех домах, подобных аббатству Грейстоун, гостей в котором и в прежние годы принимали только на воскресных вечеринках.
Элисса сидела, комкая в правой руке белый носовой платок, отделанный черным кружевом в знак траура. Левой рукой она машинально расправляла складки юбки своего серого шелкового платья. Ее волосы были убраны в строгую прическу, аккуратный узел на макушке. Сегодня Элисса попросила Эмму помочь ей управиться с волосами, вместо того, чтобы позволить горничной подколоть там и сям выбившиеся пряди.