— Позволите поухаживать за вами? — спросил наконец Майлс.
— Да, благодарю вас. — Элисса заставила себя вежливо улыбнуться.
Майлс наполнил две тарелки соблазнительной едой: тонкими ломтиками говяжьего филе, сочным салатом из омаров, кусочками жареной перепелки и нежными грудками куропатки, настоящей русской икрой и свежими фруктами всех видов и цветов.
Он поставил одну тарелку с золотым ободком перед Элиссой, а другую — перед собой. Несколько минут они сидели молча, не прикасаясь к еде. Наконец Майлс нарушил молчание.
— Элисса, нам надо поговорить.
Именно этим они и занимались до сих пор.
Он продолжал:
— Мы говорили, что свобода будет неотъемлемой принадлежностью нашего брака.
— Да.
— Свобода может быть различной — например, свобода сказать «я хочу подождать с этим» или свобода сказать «нет». Вы понимаете, что я пытаюсь объяснить?
— Нет.
Майлс провел рукой по волосам.
— Вероятно, нам следует начать с самого начала. Если бы сейчас вы могли сказать мне только одну вещь, что бы это было?
Элисса смутилась.
— Вы вольны говорить все, что думаете, — напомнил ей Майлс.
Она с трудом глотнула.
— Я очень волнуюсь, милорд.
— И я тоже, миледи.
— Я совершенно не представляю, что значит быть женой, — сказала Элисса, ободренная его откровенностью.
— А я не знаю, что значит быть мужем.
— Это неправда. Это не может быть правдой, — возразила она. — Вы много знаете об отношениях между мужчинами и женщинами.
— Но я такой же невежда в отношениях между мужем и женой, как и вы, — заметил Майлс. — Нам придется учиться вместе.
«Она прекрасна, и потому ее внимания добиваются. Она женщина, и потому ее стремятся завоевать».
Может быть, Шекспир прав. Майлс видел, что Элисса дрожала, как котенок. Ему не хотелось спешить или настаивать — ради них обоих.
Он попытался представить все, поставив себя на ее место. Даже если женщина влюблена — а о любви они еще никогда не говорили, — ей должно быть страшно вступать в брак, не зная его физической стороны.
Майлс наблюдал, как Элисса поднесла высокий хрустальный бокал к губам и торопливо сделала несколько глотков. Она, несомненно, пыталась «поддержать свою храбрость» с помощью превосходного французского вина.
— Эта свобода, о которой вы говорите, — начала Элисса, устремив сосредоточенный взгляд на свои руки, — включает свободу задавать вопросы?
Теперь они были мужем и женой. Майлс знал, что он должен сделать все возможное, чтобы удовлетворить любопытство своей жены и не причинить ей боль.
— Разумеется. — Он сделал глоток.
— Тогда я хотела бы знать точно, что происходит между мужем и женой на брачном ложе.