Метр за метром осмотрел он купе. Вещей у Жанзакова было совсем мало — кроссовки, махровый халат, несколько сорочек.
Внимание его снова привлекли разновеликие эстампы на стене; пейзаж и натюрморт.
«Один художник видит картофелину на блюде величиной с сельский дом, второй — овраг и опушку леса размером в таранку. Может, первый был просто голоден…»
Он перелистал книги. На одной — по геологии недр — имелся автограф:
«Дорогому… — имя Денисов не разобрал: Камалу? — Спасибо за мир и тепло, которые пришли вместе с Вами в наш дом». Фамилию можно было установить из титула на обложке — «Сергей Хольст». Подпись была датирована годом издания книги.
«Пять лет назад…»
Кустарного изготовления колокольчик в углу у окна тоже привлек внимание.
«Еще один жизненный пласт…»
Пока Денисов присматривался, в купе появился Эргашев. Бритоголовый был все в том же чапане, с непокрытой, несмотря на морозное утро, головой.
— Слышу, шум, — он приложил руку к груди. — Оказывается, милиция. Уголовный розыск…
Денисов кивнул, мысли его были заняты своим.
— А это зачем? — проводница ткнула в металлическую отливку, которую держал Денисов. — И у них на коров вешают?
— Как же! — подтвердил ассистент по реквизиту. — Как везде! Чтоб слышно, куда идут.
Денисов кивнул, он вспомнил:
«В Сосногорске! Овчинникова упомянула в разговоре…
Он обернулся к проводнице:
— Старик приезжал к Жанзакову? Чудаковатый. С бусами на шее. В халате?..
Женщина закивала:
— Ну! Мороз, зима. А он в халате, с бубенчиками, со значками. А на голове шапочка белая. Был!
— Давно?
— Месяца два прошло…
«Перед поездкой в Сосногорск…»
Денисов понял: лекарь, которого Жанзаков привозил к бывшей жене.
«Один раз профессора привез, чуть ли не академика. Потом знахаря…»
— Долго был в поезде?
— Да нет. С Сабиром приехал и с ним вместе и уехал. Может, с час. Не больше…
Бритоголовый Эргашев подтвердил:
— Я его тоже видел. Даже разговаривал. «В Москве много людей… — говорит. — Еще больше приезжает! На всех вагонов не наберешься…»
— Откуда он?
— Каракалпак. Там и живет. В ауле.
— Уверены?
— Кыпчак по разговору. Мы их так называем. По-русски плохо говорит. Где же ему еще жить?
— Если он появится, дайте, пожалуйста, знать.
Эргашев запахнул чапан, вышел проводить.
Стоял мартовский холодный утренник. Днем наверняка должна была быть плюсовая температура; с покрытой шифером крыши старого пакгауза свисали сосульки.
— Мои друзья, — показал Эргашев.
Метрах в трехстах цепью стояли стрелки ВОХР. Заметив бритоголового, участники рейда, как по команде, оглянулись.
— Не виделись после вчерашнего? — Денисов кивнул на стрелков.