– Откуда такая уверенность?
– Ронда говорит, что Дженсен у нее на крючке.
Большой Тони недоверчиво фыркнул, а потом заявил:
– Я не успокоюсь, пока под мой контроль не перейдут отели Пифани Кранделл. Первый раз в жизни у тебя появилась возможность помочь мне, но ты все испортил.
Керт ощетинился и вопреки обыкновению не стал этого скрывать.
– Я сумею отнять у Дженсена акции, вот увидишь.
– Уйди с глаз долой! – махнул рукой Тони, и Керт поспешил к двери, предвкушая ночь в объятиях Ронды. – Погоди. Не забудь о дополнительной информации насчет Дженсена. Я хочу знать о нем буквально все с момента появления на свет.
* * *
Джанна с трудом очнулась, ощущая тошнотворное головокружение и отвратительный металлический привкус во рту. Луна светила ей прямо в лицо, однако все помещение тонуло в темноте. Джанна повернула голову и поняла, что подушка принадлежит не ей: слишком тверда, чтобы быть набитой гагачьим пухом. Слабый аромат, исходящий от белья, напомнил ей имя: Ник Дженсен!
Еще в первую ночь, когда произошла досадная ошибка, она учуяла этот исходящий от него лесной дух. Так же пахло и в его машине. Этот же запах преследовал ее, когда Ник поспешно выводил ее из ворот замка. Она наслаждалась им, целуя его. Целуя?! Она рывком села и едва не потеряла сознание от головной боли. Она спала в его постели. Боже, только не это!
Она огляделась, привыкая к темноте. К счастью, хозяина кровати рядом не оказалось. Она провела руками по телу и удостоверилась; что одета. Значит, ничего не случилось. Или случилось? Она упала на подушку и попыталась все как следует вспомнить.
Облик Ника, тепло его тела, сила его рук... Она зажмурилась. Он целовал ее, целовал долго, страстно, его поцелуи обещали больше, гораздо больше... Ничего подобного, он не целовал ее; теперь память приобрела отчетливость: она сама набросилась на него с поцелуями. Она прижималась к нему, буквально вынудив его целоваться...
В точности как проститутка. Однажды они с Уорреном забрели на Стрейт-стрит, в мальтийский квартал «красных фонарей», где проститутки занимались своим ремеслом еще со времен крестоносцев, если не раньше. Они набросились на Уоррена, совали ему под нос срои обнаженные груди, бесстыдно терлись об него. Точно так же она, Джанна, пристала накануне вечером к Нику...
Зачем? Ведь она даже не может сказать, что он ей нравится. Видимо, все дело в акциях. В ее захмелевшем мозгу произошло короткое замыкание, и она таким способом попыталась добиться своего. До чего же надо было набраться, чтобы применить в качестве тарана собственное тело! Ник мог сделать своей любую красивую женщину по собственному вкусу – хотя бы ту же Ронду. У Джанны был всего один способ завладеть его акциями – с помощью денег.