— Я могу пролезть дальше!
— Нет, Сэм! Не сможешь. Они погибли, сын мой. Грейс и Мэри Бет мертвы.
Джейс отреагировал с каким-то удивительным спокойствием:
— Отпустите меня. Пожалуйста.
Оба мужчины поверили, что он признает справедливость их доводов и соглашается с ними. Осиротевший подросток останется там, где он сейчас находится, а когда появится возможность войти внутрь, они, трое любящих людей, извлекут обгоревшие трупы.
Трой и Роули одновременно ослабили хватку.
Однако Джейс Коултон — сын мошенника, лжеца, самозванца и вора — обманул мужчин — старинных соперников, помирившихся во время того летнего пожара, в котором погибла мать Мэри Бет.
Едва освободившись, Джейс снова рванулся к пылающему крыльцу.
Его уже у самого пламени поймал звезда футбола Роули, чья спортивная карьера рухнула из-за драки с Троем во время школьного бала. Джейс упал на снег, ощущая его прохладу щеками, хотя совсем рядом бушевала огненная стихия, а Роули упал на него.
Бороться с Роули было бесполезно — тот был крупнее и тяжелее. Сказанные хриплым шепотом слова Роули почти не отличались от слов Троя, сказанных чуть раньше:
— Ты уже ничего не сможешь здесь сделать, Сэм. Ничего.
«Нет, — подумал Джейс. — Я могу умереть».
— Что произошло? — тихо спросила Джулия в эту светлую лондонскую полночь.
«Я не умер. Во всяком случае, не весь умер. Умерли мое сердце и душа».
Этот мысленный ответ Джейс дал, когда понял вопрос Джулии. Это были ее первые слова, которые она произнесла с момента начала его рассказа.
Разумеется, Джейс не рассказал ей, как он бросался в пламя и в дым. Джулия могла бы это интерпретировать неверно, расценить как геройский поступок с его стороны. Однако он сказал ей, что Трой и Роули были уже возле горящего дома, когда он туда примчался, и оба объяснили ему, что уже слишком поздно.
Слишком поздно. Джейс повторил эти страшные слова вслух, разговаривая с Джулией. Но смотрел на бархат неба. На луну. На звезды.
Затем он повернулся и взглянул ей в глаза, которые были такие тревожные в «Кентерфилдзе», пока она не встретилась без всякого страха с ангелами и снежными хлопьями. Лавандовые глаза смотрели прямо ему в душу, превращая мрак и черноту в его душе в мерцающее золото.
— Они умерли, Джулия. Грейс и Мэри Бет умерли.
— Я знаю, — прошептала она. — Но почему? Я имею в виду… вы говорили, что хлопок, который вы слышали, был похож на взрыв. Это так?
— Я не знаю. Я покинул Логанвилл в ту же ночь.
Взрослые мужчины, любившие Мэри Бет, не позволили недостойному пастуху умереть вместе с брошенным стадом в бушевавшем пламени пожара. Поэтому он умрет, решил он, от холода. Как можно скорее. Он хотел стать, мертвым задолго до того, как появится возможность вынести из дома останки горячо любимых людей.