– Пустяк, – небрежно махнул рукой царь. Рядом с ним стояла женщина. Раньше Аргирос не мог рассмотреть ее, поскольку ее макушка едва возвышалась над плечом Гоария. Густые черные волосы ниспадали волнами. На смелом смуглом лице лукаво блестели темные глаза. Она задорно и вызывающе улыбнулась магистру.
– Мирран, это Аргирос, виноторговец, о котором я тебе говорил, – сказал Гоарий.
У магистра похолодело в груди, когда он узнал ее. Василий застыл в ожидании, что персиянка его выдаст.
Она снова повернулась к нему с насмешливым видом.
– Я слыхала о нем, – произнесла она на греческом с гортанным акцентом своего родного языка. – Ах, он знаменит тем, что поставляет разные новинки.
После этого она обратилась к Гоарию:
– За какое чудо вы так щедро вознаградили его?
– За вино, выдавленное не иначе как самой молнией, – ответил царь аланов. – Дорогая, ты должна попробовать.
Он обнял Мирран за талию, она прижалась к нему, и оба не спеша направились к столу, на который слуги выставили чудо-вино.
Аргирос смотрел вслед этой паре. Он держал себя в руках, стараясь не выдать своего смущения, и машинально почесал затылок. Мирран стала любовницей Гоария и обрела влияние на него. В этом магистр не сомневался. Несомненно, Мирран способна увлечь даже мраморную статую, если то статуя мужчины.
Тогда почему же она оставила Аргироса на свободе? В голову пришел единственный ответ: она могла расправиться с ним в любой подходящий для нее момент. Но все же это опрометчиво с ее стороны. Мирран достаточно опытна в интригах, чтобы понимать: чем дольше даешь волю сопернику, тем опаснее он становится. Она не должна упустить отличный шанс избавиться от него.
Василий еле заметно пожал плечами. Если Мирран позволила себе подобный промах, она обязательно извлечет из этого максимальную выгоду.
Вскоре слуги принялись расставлять столы и стулья. Гоарий, по-прежнему вместе с Мирран, сел за головным столом. Тем самым царь подал гостям сигнал рассаживаться. Все заняли свои места, кроме киргизов, которые никак не могли оторваться от чудо-вина. Один из них был уже почти без сознания; и двое товарищей были вынуждены его поддерживать. Старшим распорядителям пришлось убеждать кочевников сесть. Наконец те неохотно уселись за стол напротив Гоария.
Аргирос думал, что повара на кухне, должно быть, уже рвали на себе волосы от нетерпения, когда же начнется ужин. Они быстро наверстали потерянное время. Постанывая под тяжелой ношей, прислужники несли блюда с жареными козлятами, ягнятами и гусями. Другие доставили бочонки с горохом и луком, зала наполнилась ароматом свежеиспеченного хлеба.