Солнце уже давно село за гребень. Тени вокруг сгущались, – правда, равнину за лесом и кроны деревьев, росших ниже по склону, еще освещали закатные лучи. Путники поспешно, насколько позволяли сбитые ноги, заковыляли на юг по вьющейся среди стволов пологой тропинке. Они то ныряли в густые заросли высокого папоротника, скрывавшие хоббита с головой, то бесшумно шагали по ковру из сосновых иголок, а лесные сумерки становились все темнее, и тишина наступила такая, что звенело в ушах; вокруг царило безветрие, сосны стояли как бездыханные, не шелохнувшись.
– Может, хватит? – взмолился Бильбо, когда стемнело окончательно и он перестал что-либо различать вокруг, кроме бороды шедшего рядом с ним Торина, которая мерно покачивалась в такт его шагам. В тишине сопение гномов казалось оглушительным. – Я посбивал себе все пальцы, ноги у меня подгибаются, а живот висит, как порожний мешок!
– Еще чуть-чуть! – подбодрил его Гэндальф.
Это «чуть-чуть» показалось хоббиту вечностью. И вдруг они вышли на поляну, освещенную ярким лунным светом. Всем почему-то сразу показалось, что поляна эта какая-то нехорошая, но никто не мог сказать, почему именно.
Внезапно они услышали вой, доносившийся от подножия холма, – страшный, протяжный вой справа, совсем недалеко от поляны, потом еще и еще, уже слева. Волки! Это они выли на луну! Волки собирались в стаю!
Хотя в окрестностях норы Бильбо Бэггинса волки не водились, хоббит сразу же понял, кто это воет. В старых сказках о волках говорилось достаточно. А кроме того, один из его старших двоюродных братьев (по линии Тукков, естественно!), большой, кстати сказать, любитель путешествовать, частенько завывал волком, чтобы попугать маленького Бильбо. Но волчий вой в лесу, ночью, да еще при луне – это было для хоббита уже слишком! Между прочим, от волков не могут уберечь даже волшебные кольца – особенно если это волк из той злобной стаи, что обитала у подножия кишащих гоблинами Туманных Гор, на окраине Дикоземья – мест нехоженых и неведомых. Нюх у этих волков еще тоньше, чем у гоблинов: чтобы выследить жертву, им вовсе необязательно ее видеть!
– Что же делать-то? Что делать?! – запричитал Бильбо, – Надо же – от гоблинов да прямо волку в пасть!
Позже эти слова вошли у хоббитов в поговорку; правда, у нас в таких неприятных случаях говорят: «Из огня да в полымя».
– Живо на деревья! – крикнул Гэндальф, и все бросились к деревьям, окаймлявшим поляну, выбирая те, у которых ветки начинались пониже и были не слишком толстыми, чтобы легче было взобраться. Можете себе представить, как стремительно гномы взлетели наверх! Вы, наверное, не удержались бы от улыбки, будь у вас случай взглянуть на эту милую картину (разумеется, с безопасного расстояния!): нечасто доводится видеть, как гномы сидят по веткам, свесив длинные бороды, – точь-в-точь почтенные старички, которым вздумалось поиграть в мальчишек! Кили с Фили взобрались на высоченную лиственницу, напоминавшую огромную рождественскую елку[*]. Дори, Нори, Ори, Оин и Глоин устроились несколько удобнее – на могучей сосне, ветки у которой росли через равные промежутки и торчали во все стороны, как спицы в колесе. Бифур, Бофур, Бомбур и Торин залезли на сосну по соседству. Балин и Двалин вскарабкались на высокую стройную ель; правда, сучьев на ней было маловато, и гномы пристроились среди зеленых молодых ветвей, на самой макушке. Гэндальф ростом был выше остальных; он выбрал себе дерево, на которое никто из гномов все равно не влез бы, – большую сосну, стоявшую на самом краю поляны. Он укрылся в гуще ветвей так, что снизу его было трудно заметить – только глаза поблескивали в лунном свете, когда волшебник выглядывал наружу.