– Вот ты где! – торжествующе завопила Катя и в полном изнеможении бухнулась на скамейку рядом со старухой.
Та ничего ей не ответила – только сверкнула в сторону внучки маленькими блестящими глазками, а потом снова отвернулась. Казалось, баба Лиза над чем-то напряженно размышляет.
– Ты хоть понимаешь, что дома все с ума сходят? – захохотала Катя. – Нет, ты ничего не понимаешь!
– Весна... – вдруг задумчиво протянула та.
– Ну и что? У тебя весеннее обострение, что ли? А, я помню: у тебя был план сбежать из дома весной! Только, милая Елизавета Прокофьевна, еще февраль не кончился... Поторопилась ты!
– Весна, – упрямо повторила бабка.
Они сидели вдвоем в автобусном павильоне, а мимо них, в сизом клубящемся мареве, проносились серые от грязи машины.
– Твой любимый сынок Митенька – лентяй и пьяница. Ты ему даром не нужна, – убежденно произнесла Катя. – И жене его ты тоже не нужна. Ты что, бабка, всерьез уверена, что он тебя там ждет не дождется?
– В школе одни пятерки приносил, – обронила баба Лиза, не поворачивая головы. – Ежели б он в институтах учился – давно б академиком был...
– Вот именно – «ежели бы»!
– Работу нашел себе хорошую, – упрямо продолжила старуха.
– Да какая ж это работа – вахтер на мебельной фабрике! – возмутилась Катя. – А на твоем Митеньке ведь пахать можно!
– Неблагодарная ты, Катька, – убежденно произнесла баба Лиза. – Митенька об тебе всегда помнил, конфеты дарил... А ты об нем так!
– Да, он дарил мне конфеты, – с азартом согласилась Катя. – Леденцы «Театральные», вечно в табачной крошке... А о сыне он своем родном помнит – о твоем, между прочим, внуке? Он его воспитывал? Брат Жора теперь в местах не столь отдаленных, и ему еще там лет десять сидеть... Бывшая дяди-Митина жена от белой горячки умирала – он ей даже доктора не вызвал! Она за стенкой три дня лежала, мертвая, – он и не вспомнил, пока соседи не прибежали! Конфеты он мне дарил... Ты, бабка, у него бы тоже через несколько дней окочурилась.
– Ты его оговариваешь, – равнодушно произнесла баба Лиза. – На самом деле вы все сговорились – Алька, Дашка, Нинка да и ты вот еще, – чтобы меня к Митеньке не пускать.
– Ну да! Очень нам нужно!
– Во грехе живешь, – с неумолимой логикой возразила баба Лиза. – Это называется – прелюбодеяние... Потому как жена есть у хахаля твоего.
– Уже не живу! – разозлилась Катя. – Мы с Алексеем расстались! Ладно, бабка, надо домой идти...
Она с усилием поставила старуху на ноги.
– У мамы, между прочим, давление, и у теток тоже... – отчитывала ее Катя по дороге к дому, держа под руку. – Вот слягут они в больницу – что тогда будешь делать, а? Я с тобой возиться не стану...