Вначале все молчали, очевидно, еще не придя в себя, но затем кто-то не выдержал:
– Товарищи! Товарищи! Кто знает, куда нас? Куда нас?..
– Молчать! – рявкнул один из конвоиров.
– Товарищи! Скажите! – не умолкал голос, но тут же сменился стоном: один из охранников двинул наугад прикладом.
Вначале Юрий подумал, что их везут на суд, в это самое ОСО. Но была ночь. Даже большевистский суд едва ли заседает это время. Он склонился к невидимому в темноте соседу и прошептал:
– Вас судили?
– Да. «Червонец» без права переписки…
Этого человека судили, его, Орловского, – нет. И всех их везут куда-то ночью, не оформив документы, не дав даже взять вещи. Страх вновь сжал горло – Юрий начал понимать. Он слыхал об этом: «десять лет без права переписки», вызов ночью – и все. В висках стучало, по рукам прошла холодная дрожь…
– Товарищи, у кого ВМН? – негромко спросил кто-то, и словно эхо отозвалось в темноте: «У меня… у меня… у меня…»
Вначале Юрий не понял, но память подсказала. ВМН – высшая мера наказания она же «высшая мера социальной защиты». Значит… Юрий до крови закусил губу. ВМН, «без права переписки» – все это означало одно и то же. То, что произойдет со всеми ими этой холодной сентябрьской ночью…
– Нет! – крикнул тот же голос, что спрашивал вначале. – Нет, не хочу! Не хочу!..
– Молчать! Молчать, сука!
Снова удар прикладом, стон – и вновь тишина, только ровный шум мотора, уносящий грузовик куда-то в ночь…
– …Вылезай! – команда последовала неожиданно, когда грузовик еще не успел остановиться. Очевидно, сопровождающие спешили. Спрыгнув вниз на асфальт, Юрий невольно оглянулся, но заметил лишь темный двор и еще более темный провал, возле которого стояли двое с винтовками.
– Становись!..
Неровная шеренга замерла возле черного входа. Один из конвоиров, вероятно, старший, наскоро пересчитал их и кивнул в сторону подземелья:
– Пошел!
Юрий шагнул в темноту и невольно зажмурил глаза. Под ногами были ступени, затем они кончились, и дальше пришлось идти длинным темным коридором. Где-то капала вода, воздух пропитался сыростью, вокруг стояла полная тьма. Конвоиры негромко чертыхались, но света никто не включал.
– Стой! – они замерли прямо посреди неглубокой лужи, и тут вспыхнул луч фонаря.
Орловский постарался сбросить мертвое оцепенение. Все еще неубитое чувство любопытства заставило осмотреться. Они были уже не в коридоре, а в небольшом помещении с высокими стенами, по которым сочилась вода. Кроме конвоиров здесь находился кто-то еще – тот, что держал фонарь. Юрий успел заметить, что этот «кто-то» одет не в форму, а в черную кожаную куртку. Лица было не разглядеть, но поразили широкие плечи и огромные кисти рук с широко расставленными пальцами…