Дети галактики, или Чепуха на постном масле (Вильмонт) - страница 31

Однажды в Германии, гостя у своей подруги Лианы, которая прекрасно готовит и всегда проявляет сугубое кулинарное любопытство, я приготовила сациви и, как положено, поставила в холодильник на сутки. Утром я уехала на полдня в Бонн, а когда вернулась, Лиана мне объявила, что сациви ей не понравилось. Я удивилась. Но потом выяснилось, что она его разогрела! Никогда не грейте сациви! Впервые я гостила у Лианы в 1990 году, как раз когда в Москве не было ничего, кроме талонов. Помню, Лиана поставила на стол какие-то коричневые мохнатые штучки.

– Что это такое? – удивилась я.

– Киви, – в свою очередь удивилась Лиана. – Ты что, никогда не видела киви?

– Никогда. А как это едят?

– О господи! – воскликнула Лиана и глаза ее наполнились слезами. – А авокадо ты пробовала?

– Никогда!

– Завтра я тебе куплю. А киви надо очистить…

Когда она разрезала киви, я вспомнила, что лет за десять до того, в случайно доставшемся мне вожделенном журнале «Бурда» увидела рекламу с изображением киви. И никто не мог мне сказать, что же это такое! Зачем детям галактики такая экзотика?

Когда я была у Лианы через четыре года, она продолжила мое кулинарное просвещение. И купила на ужин устриц. Я как-то не была к этому готова и немного испугалась. Отказаться было неловко, это недешевая штука. Но устрицы мне понравились! У них вкус моря… Кстати, Лиана научила меня есть красную икру со сметаной. Попробуйте вместо масла намазать хлеб сметаной, очень вкусно.

А в первый мой приезд в достославном 1990 году за завтраком, обильным и разнообразным, Лиана решила сварить себе яйцо всмятку, ей надоели деликатесы. И вдруг поймала мой исполненный тоски взгляд. Женщина очень чуткая, она спросила:

– Катя, ты хочешь яйцо?

– Очень! – с некоторым надрывом ответила я.

– У вас уже и яиц нет?

– Яйца бывают, но с сальмонеллой, приходится их варить сорок минут, а хочется всмятку!

– Господи помилуй! – простонала она.

В то время у меня был роман с одним сугубо засекреченным ракетчиком, которому выезд за границу был заказан раз и навсегда, и я решила хоть чуточку его порадовать – привезти ему заморских плодов, киви и авокадо. Хорошо помню выражение лица этого уже очень немолодого человека, игравшего весьма заметную роль в обороне советской империи, когда он увидел на столе эту буржуазную роскошь.

– А что это такое? – немного даже испуганно спросил он. – Это едят?

Этот роман, длившийся пять лет до самой его смерти, весь проходил на фоне раннеперестроечного дефицита, и тем не менее под знаком кулинарии. Он и вообще-то был не прочь вкусно поесть, а если учитывать тот факт, что дома его кормили невкусно, и еще он помногу месяцев проводил на полигоне в Капустином Яру, живя в гостинице и питаясь в основном консервами, то угодить ему было не очень сложно. Однако мне так нравилось его кормить, что я, движимая любовью, старалась как могла. Когда он уходил, прибегали мои подруги – доедать! Доедать-то они доедали, и с превеликим удовольствием, но тем не менее любили надо мной по этому поводу подшутить. «Катька, – говорила одна, – я тут узнала рецепт бланманже, хочешь, запиши». Другая говорила: «И когда он, наконец, вернется из своего Яра, а то давно ничего вкусного не ела!». Продукты в те годы были проблемой, как впрочем, и промтовары. Однажды мой любимый сказал, слегка смущаясь: «Катюша, мне неловко тебя об этом просить, но если вдруг тебе где-нибудь попадутся мужские носки…». Разумеется, я на следующий же день помчалась по магазинам и – о, чудо! – в одном наткнулась на огромную очередь за носками!